организация, состоявшая из идеалистически настроенных студентов и сельской молодежи. К активным действиям их побудила трагедия Великой депрессии. Члены братства избрали своим лозунгом фразу: «Один участник, одна смерть». Они поклялись очистить Японию от политиков и бизнесменов, которые, по их мнению, обогащались за счет крестьян и бедных рабочих. В начале 1932 г. братство составило список потенциальных жертв, в который вошли 22 заметные персоны, в том числе бывший премьер-министр Вакацуки, ведущий политик Саёндзи Кинмочи и глава семьи Мицубиси. 9 февраля член братства застрелил бывшего министра финансов, политика которого, как считал двадцатитрехлетний убийца, ввергла японских крестьян в голод и нищету. В следующем месяце членами братства был убит исполнительный директор предприятий Мицуи. Его застрелили около штаб-квартиры корпорации, в самом сердце деловой части Токио.

Пик политического террора пришелся на 15 мая 1932 г. В тот воскресный вечер группа молодых офицеров военно-морского флота ворвалась в официальную резиденцию И нукай и застрелила премьер-министра. Другие политики, убийство которых планировалось на тот же день, смогли избежать гибели, однако столица пребывала в ужасе, поскольку члены братства закидали ручными гранатами центральные отделения полиции, Банк Японии, штаб-квартиру Сэйюкай и ряд электростанций. Манифест, обнародованный участниками инцидента 15 мая, был пропитан ненавистью, которую испытывали мятежники, призывающие к Реставрации Сева: «Посмотри честно на ситуацию в твоей отчизне, Япония! Где, спрашиваем мы, можешь ты найти подлинное проявление благочестия Императорской Страны Японии? Политические партии слепо рвутся к власти и преследуют свои эгоистические интересы. Крупные предприятия, сосущие кровь и пот народа, находятся в очевидном сговоре с политиками. Бюрократы и полиция стоят на страже коррумпированного политико-промышленного комплекса. Дипломатия бесхребетна. Образование прогнило до самого основания. Пришло время радикальных, революционных перемен. Вставайте и действуйте сейчас!»{260}

Маньчжурский инцидент и террористические акции, предпринятые правыми организациями в 1931–1932 гг., знаменовали собой кардинальный поворот как во внешней, так и во внутренней политике Японии. На континенте идея создания на части китайской территории нового государства, управлять которым будут японские военные, не позволяла надеяться на улучшение китайско-японских отношений. Она положила начало изоляции Японии от разъяренного Запада, который расценил ее действия как ничем не прикрытую агрессию. Акции в Маньчжурии подтолкнули островную нацию на скользкую дорожку, которая вела к еще более опасной международной конфронтации. В самой стране политические убийства и попытки государственных переворотов продемонстрировали хрупкость японской политической структуры, привели к обвальному падению доверия к партийным политикам и вдохновили тех идеологов, которые романтизировали имперское прошлое и пытались создать новую национальную политику.

Пройти все это в одиночестве

Исивара Кандзи вместе с генеральным штабом могли верить, что Япония отстаивает в Северной Азии свои законные интересы. Однако за пределами Японского архипелага лишь немногие разделяли эту точку зрения. Большинство китайцев были оскорблены. На дипломатическом фронте националистическое правительство Чан Кайши 20 сентября 1931 г., когда Квантунская армия готовилась к вторжению в Цзилинь, направило петицию в Лигу Наций с просьбой о заступничестве. Несколько сотен китайских студентов, учившихся в Японии, собрали свои вещи и вернулись домой. По всему Китаю проходили антияпонские выступления. 5 октября тысячи демонстрантов вышли на улицы Кантона, чтобы отметить день траура, 10 декабря в этом же городе состоялась десятитысячная демонстрация студентов. В Шанхае бойкот японских товаров сопровождался столь бурными эмоциями, что муниципальный совет был вынужден 28 января 1932 г. ввести режим чрезвычайного положения.

Многие западные страны присоединились к критике действий Японии. Особенно активны в этом отношении были Соединенные Штаты. 7 января 1932 г. госсекретарь Генри Стимсон заявил, что Соединенные Штаты не признают законности военных захватов, осуществленных Японией, поскольку эта страна нарушила существующие договоренности и попрала нормы международного поведения. Чтобы подтвердить серьезность «доктрины непризнания», президент Герберт Гувер направил часть кораблей американского Тихоокеанского флота с Западного побережья в Перл-Харбор. Еще большее раздражение вызвала у западных стран высадка японских морских пехотинцев в Шанхае, якобы для защиты японцев, проживавших в городе. Вскоре начались бои с Девятнадцатой армией Гоминьдана, закрепившейся в малонаселенной части города. 29 января 1932 г. японские самолеты подвергли этот район бомбардировке, во время которой погибли несколько мирных жителей. После бомбардировки японцы направили в Шанхай дополнительные полки. К тому моменту, как в мае было заключено перемирие, общие потери обеих сторон составили 20 000 убитыми, ранеными и пропавшими без вести. Внешний мир, шокированный потерями среди мирного населения, смотрел на китайцев как на героев, мужественно и упорно защищавших свою страну от безжалостного врага.

Мировое общественное мнение расценивало действия Японии как агрессию. Возмущение поведением японцев росло, и в дело решила вмешаться Лига Наций. В ноябре 1931 г. для изучения ситуации она создала комиссию, которую возглавил британский политик лорд Литтон. Вместе со своими коллегами он прибыл в Японию 29 февраля 1932 г., всего через несколько дней после того, как Кровавое братство застрелило бывшего министра финансов кабинета Вакацуки и за считанные часы до создания Маньчжоу-Го. К октябрю 1932 г. комиссия завершила свое расследование. Его результаты были представлены в отчете. Несмотря на то что тональность отчета была тактичной и сдержанной, в нем начисто отвергались заявления японцев о том, что военная интервенция в Маньчжурию представляла собой акт самозащиты. «Без объявления войны, — говорилось в отчете Литтона, — значительная часть земель, бесспорно являющихся китайской территорией, была захвачена и оккупирована силами Японии, и, вследствие этой операции, была отделена и объявлена независимой от Китая»{261}.

Выяснение отношений между Лигой Наций и Японией произошло в феврале 1933 г., во время представления отчета Литтона. Делегацию Японии на этой сессии возглавлял Мацуока Ёсукэ. Он родился в 1880 г. в маленьком портовом городе на западе Японии. В тринадцатилетнем возрасте он вместе со своим двоюродным братом покидает Японию и поселяется в Портленде, штат Орегон. Будучи усыновленным семьей американцев, он учился в ряде общественных школ западного побережья, а затем окончил Орегонский университет. Вернувшись после учебы в университете в Японию, он посвятил себя общественной деятельности. За 17 лет работы в Министерстве иностранных дел он побывал в Китае, России и Соединенных Штатов. В 1921 г. Мацуока перешел в Южноманьчжурскую железнодорожную компанию. Сначала он выполнял обязанности директора, затем — вице-председателя. В 1930 г. он получил мандат депутата Палаты Представителей от партии Сэйюкай. Весной 1932 г. правительство направило его в Китай для ведения переговоров по поводу Шанхайского инцидента. В том же году он возглавил японскую делегацию в Лиге Наций.

Мацуока был блестящим оратором, в одинаковой степени владевшим как японским,