а мост был практически уничтожен персами. При этом в нескольких стычках с персидскими отрядами, прикрывавшими подходы к мосту, противник был разбит. Любопытно, что в донесении Ермолову Мадатов назвал семь разжалованных в солдаты офицеров-декабристов, которые первыми бросились на штурм персидской сторожевой башни – Окулов, Веденяпин, Зубов, Рудницкий, Ляшковский, Титов и Фитиолин.

Разбив персидские отряды на левом берегу Аракса, Мадатов начал готовиться к форсированию реки и перенесению боевых действий уже непосредственно на территорию Персии. В успехе он был уверен полностью. Однако в самый разгар приготовлений к форсированию реки к князю примчался курьер с депешей. То был приказ Паскевича сдать отряд генералу Панкратьеву, а самому незамедлительно прибыть в Тифлис. В тот же день в лагерь прибыл и генерал-майор Панкратьев.

Вскоре Мадатов уже мчался в российскую столицу Кавказа, еще не зная, что судьба приготовила ему очередной и, увы, уже последний поворот в судьбе…

* * *

Император Николай был встревожен письмами Паскевича, в которых было очевидно его пристрастное отношение к Ермолову. Поэтому, чтобы положить конец распре кавказских вождей, особенно опасной во время войны, император послал на Кавказ генерал-адъютанта Дибича, поручив ему разобраться в ситуации и в случае необходимости объявить Ермолову отставку и назначить на его место Паскевича.

На прощание он сказал Дибичу так:

– Надеюсь, что вы не позволите обольстить себя Ермолову, для которого ложь составляет добродетель, если он может извлечь из нее пользу!

12 февраля 1827 года Дибич приехал в Тифлис прямо в квартиру Ермолова, т. к. и отношения между ними всегда ранее были хорошими.

Проведя несколько смотров, Дибич убедился и в отличном состоянии кавказских войск. Никаких серьезных нарушений Дибич не нашел. Уехав, он говорил на Кавказской линии генералу Сабанееву:

– Я нашел ермоловские войска одушевленные духом екатерининским и суворовским! С такими войсками Паскевичу одерживать победы будет не трудно.

В то же время Дибич осторожно старался показать, что Паскевич неудобен на месте кавказского главнокомандующего. Предлагая назначить на Кавказ генерал‑фельдмаршала Витгенштейна, он выражает надежду, что Паскевич будет с усердием служить под его командой. Не теряя времени, Дибич в черновике разработал план вторжения в Персию, продемонстрировав и свои способности к управлению Кавказским краем и военными действиями.

– То от Паскевича житья не было, теперь еще один претендент объявился! – в сердцах плюнул Ермолов и, брызгая чернилами, начертал императору рапорт об отставке: «Не имев счастья заслужить доверенность Вашего Императорского Величества, должен я чувствовать, сколько может беспокоить Ваше Величество мысль, что при теперешних обстоятельствах дела здешнего края поручены человеку, не имевшему ни довольно способности, ни деятельности, ни доброй воли. Сей недостаток доверенности Вашего Императорского Величества поставил и меня в положение чрезвычайно затруднительное: не могу я иметь нужной в военных делах решительности, хотя природа и не совсем отказала мне в оной. Деятельность моя охлаждается той мыслью, что не буду я уметь исполнить волю Вашу, всемилостивейший Государь! В сем положении, не видя возможности быть полезным для службы, не смею, однако же, просить об увольнении от командования Кавказским корпусом, ибо в теперешних обстоятельствах может быть приписано желанию уклониться от трудностей войны, которых я совсем не считаю непреодолимым; но, устраняя все виды личных выгод, всеподданнейше осмеливаюсь представить Вашему Императорскому Величеству меру сию как согласную с общей пользой, которая была главной целью моих действий».

Рапорт Ермолова Николая удовлетворил.

– Пусть будет как будет! – заявил он. – Паскевича отныне я назначаю вместо Ермолова, со всеми его правами… А помощников ермоловских Мадатова с Вельяминовым пусть выгонит уже сам!

Итак, высочайшим приказом от 29 марта 1827 года генерал‑адъютант Паскевич был назначен на место Ермолова командиром отдельного Кавказского корпуса со всеми правами, властью и преимуществами главнокомандующего действующей армией.

29 марта Ермолов сошел со сцены кавказских войн. Низложенному проконсулу Кавказа подсластили пилюлю, назначив членом Государственного совета. Поэтому из Тифлиса он приехал в Петербург. Встретив его, Николай I сделал вид, что по-прежнему ему благоволит, сказав:

– Я хочу, всех вас, стариков, собрать около себя и беречь, как старые знамена!

– Спасибо за заботу! – грустно ответил бывший «проконсул Кавказа».

Вступив в должность, Паскевич убрал с Кавказа и всю «команду проконсула». Князь Мадатов и Денис Давыдов были просто изгнаны. Вместо генерала Вельяминова начальником штаба корпуса был назначен генерал-лейтенант Красовский, а его помощником талантливый полковник Муравьев.

Новым тифлисским военным губернатором стал генерал‑адъютант Сипягин, 20‑ю дивизию возглавил генерал-майор Панкратов, 21‑ю дивизию – генерал‑лейтенант князь Эристов, а войска в Кахетии и на Алазанской линии – полковник князь Бекович‑Черкасский. Помимо этого, прибыли из Петербурга за должностями инженер генерал-лейтенант Трузсон и два генерал-майора – Константин Бенкендорф (брат будущего шефа корпуса жандармов) и граф Сухтелен.

В Тегеране и Тавризе полная смена командования русской армией была встречена с радостью.

– Пока новые начальники узнают специфику здешней войны и особенности военного театра, можно будет легко нанести им несколько серьезных поражений и вернуть утерянные земли! – внушал посол Макдональд принцу Аббасу-Мирзе. Весь Кавказ знал и дрожал, заслышав о Мадатове, но никто и глазом не моргнет, услышав про какого-то генерала Панкратоффа!

Историк В.А. Потто скажет о Мадатове так: «Падение Ермолова увлекло за собой и его любимого сподвижника. Мадатов сошел со сцены кавказской войны не обиженным только, но глубоко и несправедливо оскорбленным…»

Еще пять месяцев Мадатов будет прозябать в Тифлисе. Затем его вызовут в Петербург, где он получит назначение в действующую против турок армию на Дунай. Там Мадатов снова прославится своими подвигами и скоропостижно умрет во время осады крепости Силистрия, оплакиваемый всеми солдатами и офицерами…

* * *

Впрочем, генерал-майор Панкратов стал временной фигурой и вскоре был заменен на генерал-майора Бенкендорфа. К этому времени собранные с таким трудом за зиму Мадатовым силы авангарда были частично раскассированы по другим соединениям. В результате у нового командира авангарда остались два батальона Грузинского полка, два батальона Ширванского и батальон карабинеров, да пара неполных казачьих полков. При этом авангард, по плану Паскевича, имел весьма серьезные задачи – занять Эчмиадзинский монастырь, а затем действовать в направлении Эривани.

…Любопытно, что Бенкендорф никогда не готовился к военному поприщу. Представитель эстляндского дворянства, он получил солидное образование, говорил почти на всех европейских языках и мечтал о дипломатической карьере. В то время как его старший брат Александр (будущий шеф корпуса жандармов) был уже генералом, Константин Бенкендорф, состоя при Министерстве иностранных дел, имел звание камергера. Но наступил 1812 год, и Бенкендорф с радостью променял камергерский ключ на чин армейского майора. Познавая военное дело прямо в сражениях, он честно прошел путь от Москвы до Парижа, получив