— Если они начнут падать, я смогу поддержать их воздухом. — Роми морщился, и это было заметно даже несмотря на повязанную ткань на лице. — Но недолго. Мне бы еще не позволить Асфи отравиться.

— Мы не будем падать, — в который раз уверенно прозвучал мой голос. Удивительно. — Я доверяю Феррари, а она никогда не рискует напрасно и замечательно ориентируется в пространстве.

Кейел набрал полную грудь воздуха, а затем, медленно выпуская его, отвернулся от меня. До скрипа сжал рукоять кинжала и опустил голову, рассматривая островок. Я нахмурилась. Мне тоже страшно: от мысли о том, что предстоит сделать, по ногам прокатывается легкая дрожь и ладони потеют, а во рту пересыхает, — но если я проявлю хоть немного слабости и страха, Кейел велит мне остаться и отправится на островок сам. Феррари может не вытянуть его, а об этом даже думать не хочется.

Я протиснулась между Елрех и головой лиертахона, подошла к Кейелу и, привстав на носочки, приобняла. Положила подбородок на сильное плечо, вдохнула запах Вольного — уже немного терпкий, но все еще разбавленный земляничным мылом, — и тихо произнесла:

— Мы не упадем, и я не отравлюсь. Отсюда островок виден как на ладони.

Он перехватил мои руки на своей талии, аккуратно сдавил их и спросил:

— А обратно? — Не позволив ответить, продолжил: — Видишь, в центре скалы? Это вершина маленькой горы. Большая часть спрятана под лавой. Тебе придется прыгать обратно оттуда. Из центра поднимаются пары. Дымок, видишь?

— Вижу, — покладисто отозвалась я и прижалась губами к колючей щеке. Прошептала убедительно: — Я буду осторожна.

Он хватанул воздух ртом, но ничего не сказал. Сомкнул губы до тонкой линии, а затем признался:

— Я не хочу отпускать тебя.

— Так нужно. Так минимум риска. В случае чего я призову всю силу Единства, и буду исцелять себя столько, сколько смогу. А духи… Твои, Роми… Духи Фадрагоса помогут мне, Кейел. Они не оставят меня.

Он чуть обернулся, склоняя голову к груди.

— Аня, ты…

— Духи неоднократно выручали меня, и я благодарна им за все. За тепло, за свет, за пищу и защиту. Я благодарна им, Кейел. Я не из числа тех разбойников, которые отказались ценить помощь духов. Они не отвернутся от меня, потому что я верю в их доброту.

И услужливость…

Кейел не ответил, просто развернулся и обнял. Пока Елрех освобождала Феррари от лишнего груза, а Ив с Роми обсуждали, что мне может пригодиться на островке, мы так и простояли с ним рядом. Я уткнулась носом ему в шею и закрыла глаза, а он прижался щекой к моей голове, поглаживал спину одной рукой, а второй перебирал волосы. Когда Феррари была готова, я вынужденно отступила от Кейела и старалась больше не смотреть в его глаза. Зачем волновать себя лишний раз, если и без того в последние дни хожу по тонкой грани? Моя выдержка на пределе.

Я подошла к Феррари, с детским любопытством наблюдающей за нашими действиями, но забраться в седло не спешила. Ив протянула мне свой бурдюк.

— Тут воды больше, — слегка нахмурившись, пояснила. — В свертке еда.

— Я же сказала, что вернусь, — произнесла я, склоняя голову к плечу, но бурдюк взяла. Влажный, уже теплый, он погладил пальцы. — Спасибо.

Елрех подошла ко мне со спины и положила руку на плечо.

— Асфи, ты должна выбраться оттуда, но если…

— Я не буду рисковать, и обязательно выберусь.

Прежде чем и Роми проявил бы глупую заботу, от которой спотыкалось сердце, я вскинула подбородок, изогнув бровь, взглянула на хвостатого и спросила:

— Ты тоже хочешь полюбезничать?

Роми все же скривился, фыркнул, а затем обогнул Феррари. Приблизился ко мне, вытаскивая из-за пояса дротик, хорошо обернутый в серую тряпку.

— Это может пригодится. Только не порежься — он ядовит.

Я кивнула, сжимая в руке его оружие. Тяжелый взор Кейела я спиной ощущала, но поворачиваться не стала. Шагнула к Феррари, надеясь, что не услышу хриплого голоса.

— Аня.

Сердце ухнуло, я вздрогнула. Но голос… Кейел молчал и, кажется, все это время даже не двигался.

— Аня, — тихо повторил Роми, раздраженно мотая хвостом. С каких пор шан’ниэрд стал звать меня настоящим именем? И мне не кажется — в желтых глазах плескается беспокойство. Заносчивый Вольный договорил: — Ты не червь.

И отступил, будто открывал для нас с Феррари путь.

Забравшись в седло, я первым делом набросила на себя ремень. Затем поерзала, убеждаясь, что ничего не мешает, а босые ноги крепко прижаты стержнями. Небольшой сверток с едой ребята плотно привязали к луке. На всякий случай я подергала его, затем наскоро, пока Елрех и Ив еще раз обсуждали, не забыли ли они чего, сплела косу и перехватила веревочкой. Ничего не должно мешать.

Я вскользь глянула на Кейела, и в груди снова все сжалось. Он сидел на том же месте, где минутами ранее мы обнимались и уже чистил меч. Казалось, он так увлекся обычным занятием, что ничего вокруг не замечал, но я знала, что с ним происходит на самом деле. Сейчас я понимала, почему в ущелье, у Свода Скверны, он не поцеловал меня перед сражением. Не обнял. Теперь я его понимала.

Отвернулась, крепче сжимая поводья. В данный момент любое проявление любви и нежности будет выглядеть как прощание. А я не хочу прощаться с ним. Я не буду прощаться с ним, а он не попрощается со мной. Мы расстанемся так, будто я отошла к речке набрать воды. И это будет правильно. Без сожалений, без мук и прочих слабостей. Я справлюсь и, как обещала, вернусь к нему.

— Так вы ничего не забыли? — прервала я щебетание девчонок.

Елрех стояла ближе ко мне. Она мгновенно обернулась и покачала головой.

— Я подстрахую вас, пока буду видеть, — лениво произнес Роми с другой стороны. — И отправлю с тобой своих духов. Пока не иссякнут силы, они будут очищать воздух, а потом… постарайся не задерживаться.

— Это все? — спросила я, ворочая головой и глядя то на девочек, то на Роми.

Они как-то растерянно кивнули, и я не позволила подготовиться даже себе. Несильно пнула Феррари, и она мгновенно сорвалась с места, будто только и ждала этого. Елрех с Ив от неожиданности отступили, Роми дернул головой. И в краткий миг перед тем, как мы с Феррари сорвались с утеса, я успела мазнуть взглядом по Кейелу — он зажмурился и сидел без движения.

К этому ощущению, когда земля пропадает под тобой, нельзя привыкнуть. Однако все чувства рано или поздно теряют яркость, так и тут — я словно прыгнула с высокого бортика бассейна. Но крылья Феррари хлопнули, девочка поймала поток воздуха, и он подбросил нас ввысь. Желудок сжался, комок подступил к горлу, а мышцы в теле непроизвольно напряглись. Малейшее колебание зверя отдавалось в моем теле так, словно это у меня выросли крылья, и сейчас это я с усилием удерживалась в воздухе. Яркость первых чувств притупились, но ощущения все равно оставались неизменными.