Сужаю глаза и смотрю на Чачу с подозрением:

— Ты че, на наркоту подсел?

— Не-е-е-е, — громко протягивает. — Точно нет. И не собираюсь.

— Тогда каким катком тебя переехало?

Плечами дергает, усмехаясь, вновь сигаретой затягивается и отвечает спустя такую долгую паузу, что я уж начинаю подумывать — сдох, не договорив.

— Тем же катком, что и Костика, — наконец с горечью вздыхает, глядя вдаль, — тем же, что и тебя когда-то… Тем же, что и Оскара. Это все жизнь, Яроцкий. Жизнь. Хм… Посмотри, что с нами стало… — Невесело улыбаясь, на меня взгляд переводит. — Один за решеткой, второй в земле, третий… третий, ай, фигня все. Ты вот один только… каким-то образом из ямы этой вылезти смог.

— А тебя в нее кто загонял то? — не могу и даже не пытаюсь скрыть своего омерзения.

— Интересно, почему я таким стал?

— Конечно, нет.

— Ну вот, — смеется. — Да жизнь просто доконала такая. Когда всем, что-то должен. Когда все за тебя что-то решают. Что делать, куда пойти, что жрать, когда ссать, когда спать. Все по расписанию. Еще и… еще из друзей никого не осталось. Все бросили. Так на хрен все это надо тогда, а?

— Я же сказал: мне не интересно.

— Тогда сделай вид, что не слышал. Так что, где загар-то, Яроцкий?

— Под пальмой оставил.

— М-м-м…

— Это тебя-то все бросили? — с трудом сдерживаюсь, чтобы в голос не расхохотаться. — Тебя? — Очень хочется напомнить Чаче, каким лживым куском дерьма он был еще недавно, каким трусом и эгоистом, но… и у самого "заслуг" не меньше, так что решаю просто промолчать. Пусть сам в своей каше варится, мне нет до этого дела.

Поднимаюсь на ноги, мысленно прощаюсь с Костей и уже уходить собираюсь, как Чача вдруг добавить решает:

— Я видел ее. Видел Лизу.

— Когда? — И будто кипятком внутри все обдало. Вот же гребаная ревность. Кто вообще ее придумал?

— С Зоей. У пиццерии. Все такая же красивая.

— Знаю. Больше не смотри на нее.

Смеется.

— Думаешь, шучу?

Задирает голову и, прищурив один глаз, хитро так на меня смотрит:

— Что сегодня вечером делаешь, Яроцкий?

— На свидание меня пригласить хочешь?

— Типа того, — улыбается. — Ну, так что? Как насчет бара и по пивку?

— С тобой что ли? — делаю шаг назад, опускаю руки в карманы джинсов, и оценивающе смотрю в эту поплывшую рожу. Спортсмен, твою мать.

— Иди жирок сгоняй, — фыркаю. — "По пивку", говорит.

— Хм… у Лизы разрешение спрашивать надо, да?

— Зачем мне ее разрешение? — "Вот только не выводи меня, а, Чача"

— Ну как… — плечами пожимает. — Жена твоя, все-таки. Типа разрешение спросить надо, чтобы выпить за встречу со старым другом.

— На понт меня сейчас берешь, или что, старый друг?

— Значит, не нужно разрешение?

— Для чего? У меня жена адекватная.

Чача отводит взгляд, опускает уголки губ вниз, и несколько раз кивает. Глумится, подонок.

Выхожу на дорожку между рядами и направляюсь к выходу из кладбища.

Делать мне больше нечего, как идти в люди с этим гоблином.

Первые капли дождя вместе с порывистым ветром ударяют в лицо так внезапно, что я оказываюсь не в силах сдержать удивление и громко ругаюсь себе под нос. Смотрю на небо, и понять не могу, каким только волшебным образом его успело затянуть тучами?.. Как? Когда?..

Вот же…

— В восемь. В баре, — сообщаю Чаче, перекрикивая раскаты грома, и быстро шагаю прочь.

* * *

Бара "Ваr Воss" больше нет. Точнее, здание сохранилось, и даже интерьер никто толком менять не стал, но название его теперь значится неоновыми буквами, как "У Адмирала". Оригинально пи**ец.

Чачик что-то буркнул о том, что папаня Светлаковой выдал дочку замуж, благодаря чему расширил бизнес, свалив столицу покорять, и опустил свою тушу за один единственный свободный столик.

— Вероника с мужем следом переехали, и вроде как там у нее все неплохо сложилось, сынишку годовалого воспитывает.

— Ну… я рад, — пожимаю плечами, раскручивая в руках пустую салфетницу.

— Ага. Пофиг тебе, — усмехается Чача и жестом подзывает к себе официанта. Делает заказ, пока я продолжаю проверять, сколько раз салфетница сможет прокрутиться вокруг своей оси, если ее раскрутить, как следует, и украдкой поглядываю на эту небритую рожу. Нет, серьезно, такое чувство, что я бомжа в бар привел пивом угостить с похмелья.

— Народу много. В этом году приезжих больше, чем обычно, — считает нужным сообщить Чача, и я вроде как заинтересованно вращаю головой по сторонам. Народу в баре и вправду тьма, удивительно, что мы вообще смогли пустой столик отыскать. Музыка играет негромко, звенят бокалы, звонкий женский смех доносится из-за соседнего столика… Все веселье в курортном городке в это время только начинается. Когда-то и я был неотъемлемой частью этого веселья… Кажется, что лет сто назад.

Пока ждем официанта, оба молчим как два осла последних. Ну, а что я ему скажу? Что рад видеть? Что соскучился?.. Тьфу. Что больше не злюсь?.. Нет, наверное, не злюсь… уже. Вся злость во мне давно перегорела, осталось какое-то легкое, неприятное послевкусие. А перегорела в тот момент, когда Лиза согласилась стать моей женой даже будучи не уверенной, что зрение ко мне вернется.

Что еще мне в этой жизни нужно было?.. Только она. Ее доверие. Ее любовь. Лиза… она стала моей новой жизнью, а в новой жизни нет места старым обидам и уж тем более — мести. Хватит с меня этого, по горло сыт.

— Держи, — Чача ставит передо мной бокал пенного, после того, как официанту удается кое-как разрядить напряженную атмосферу за нашим столиком, и добавляет, слабо улыбаясь: — Сегодня я угощаю.

— Зарплату дали?

— Не-е-е… задерживают, как обычно.

— И кем работаешь? — откидываюсь на спинку стула и делаю глоток пива, при этом, не упуская из виду, как Чача, будто это привычное дело, наливает из графина в рюмку водку и готовится запить это дело пивом.

— В порту. Грузчиком, — без заминок сообщает, отправляет в рот содержимое рюмки и, даже не морщась, запивает пивком.

Игнорирую.

— И как тебе?

— Что, как? — вытирает губы тыльной стороной ладони и забрасывает в рот парочку орешков.

— Как тебе — жизнь свою просе*ать?

Застывает:

— В смысле?

— Давно "Ершами" балуешься? — вопросом на вопрос и на пустую рюмку киваю. А Чача молчит, только лоб хмурить начинает, и глазами недобро сверкает, вроде как "Не сунь нос не в свое дело". Да я бы и не сунул, если бы только…