Леопардиха у меня в мозгу завопила: «Он нас жрёт!» Я знала,что это не так, но что-то зашевелилось во мне, там, где ничему шевелиться неполагается. Я ощутила это не как какое-то жидкое аморфное образование, но какчто-то очень твёрдое и реальное, разместившееся в середине моего тела ишевелящееся. Оно ворочалось, и на этот раз я ощутила что-то вроде руки,протянутой вверх, а что-то ещё протянулось вниз. Стало больно, вдруг я сталазадыхаться в поцелуе Натэниела.

Он отодвинулся, и улыбка на его лице была свирепой ирадостной, дикая красота, будто мысли в этой голове уже не были человеческими.

— Ты хороша на вкус, — произнёс он до боли низкимголосом, совсем не голосом Натэниела.

Леопардиха на этот рык не прореагировала, она из моей головыисчезла. Но то, что было у меня в теле, вытянуло лапы. Я чувствовала, как онокасается того, чего ничто касаться не должно. Закричав, я уставилась в егоглаза и подумала, много ли там осталось от Натэниела, чтобы мне помочь.

— Анита, что случилось?

Глаза леопарда и чужой голос, но лицо — Натэниела, полноезаботы и тревоги.

— Больно.

— Я тебе сделал больно?

Я замотала головой, и когти защекотали мне ребра изнутри,заставили забиться под телом Натэниела.

— Помоги!

Он скатился с меня и крикнул:

— Джейсон!

Ему пришлось крикнуть дважды, пока вышел Джейсон, капаяводой после душа, с полотенцем в руке. Он посмотрел на нас и тут же пересталулыбаться.

— Что случилось?

— Не знаю, — сказал Натэниел все тем же низкимголосом. — Она говорит, что у неё болит что-то.

Эта штука снова во мне потянулась, тянулась и тянулась, имоё тело растягивалось вместе с нею, и она входила мне в руки и в ноги, как вфутляр. Строго говоря, это не было больно. Как будто моё тело стало перчаткой,и эта штука проверяла, сколько в перчатке места.

— Ты это чувствуешь? — спросил Джейсон. Тело егопокрылось гусиной кожей.

Натэниел кивнул:

— Это её зверь.

Джейсон присел у края кровати:

— Да, но никогда раньше он так не ощущался.

Мой зверь растянул мне тело до упора, и обнаружил, чтодальше некуда. У меня уже несколько лет был кусочек зверя Ричарда, и как-то отлинии Бёлль я получила зверя, являющегося по моему зову — леопарда. Такимобразом я стала Нимир-Ра для Нимир-Раджа Мики. Натэниел был мой pomme de sang,но ещё он был моим подвластным зверем, как Ричард для Жан-Клода. Теперь тачасть моей сути, которая была зверем, кошкой, потягивалась в моем теле. Яраньше ощущала её как силу, скорее метафорически, нежели физически, но сейчасэто было физически — дальше некуда. Я ощущала зверя, бьющегося во мне, ищущегодорогу наружу. Как будто я была ликантропом, да только не хватало последнегокусочка в мозаике, того, что выпустил бы зверя из моей кожи, позволил бы емустать настоящим.

Он съёжился, уходя в середину моего тела, где существовалвсегда. Но сейчас он был как леопард в зоопарке, в маленькой железной клетке.Он метался, метался, потом кидался на прутья, полосуя их когтями, но этимипрутьями было моё тело, и я кричала. Я тянулась руками, пыталась схватиться зачто-нибудь, за что угодно, что помогло бы мне. Как драться с тем, что у тебявнутри? Как уничтожить нечто, состоящее из твоего собственного мяса?

Джейсон схватил меня за руку, и вдруг я вдохнула сладкиймускус волка. И как будто прикосновение Джейсона сработало проводником, я вдругувидела Ричарда. Он стоял в залитой солнцем кухне и варил что-то в кастрюле. Нанем были только джинсы, посудное полотенце заткнуто за пояс. Спину покрывалиследы когтей, или ногтей, но очень серьёзных. Скорее это было результатомхорошего секса, чем драки. Он поднял голову, понюхал воздух, и только тогдаобернулся назад, будто мог меня увидеть.

— Анита, это ты?

— Помоги!

— Что у тебя такое?

Я сжала руку Джейсона, и это будто приблизило меня кРичарду. Я как будто парила прямо перед ним. Он протянул руку, и она прошласквозь меня.

Мой зверь отреагировал, завопил и стал бить когтями,совершенно взбешённый. Нам не нужен был ещё и волк внутри, для него нет места.Для обоих — точно места нет.

Ричард убрал руку и сказал:

— Анита, ты меня слышишь?

Я выкрикнула его имя, потому что могла только кричать. Какбудто эта леопардиха резала меня изнутри, пытаясь вырваться наружу, и не могла.

— Отдай своего зверя другому, Анита. Кому-нибудь, чьётело может его выпустить.

Я не поняла, о чем он, и стала было ему это говорить, но онпочувствовал моё недоумение — у него были общие воспоминания со мной, и онирисовали картинку, стоящую тысячи слов. Воспоминание с участием всех пятичувств стоит и большего. Экономит кучу времени, позволяет поделиться больюбыстрее.

Мы находились на центральной арене «Цирка Проклятых». Япотянулась к зверю Ричарда, к его ярости, потому что, если мы не сможем еёподчинить, совет его убьёт. Я потянулась к этой ярости. Сила, которую онназывал своим зверем, вышла на моё прикосновение. Я для этого зверя пахладомом, почему-то, и он пролился в меня, на меня, через меня, как ослепляющаябуря жара и силы. Похоже было на те случаи, когда я вызвала силу вместе сРичардом и Жан-Клодом, но на этот раз не было заклинания, на которое эту силунаправить. Не было куда бежать зверю. Он попытался выползти из меня, разлитьсяпо моему телу, но не было во мне зверя, который мог бы откликнуться на зов, изверь Ричарда бушевал во мне, потому что я была для него пуста. Я чувствовала,как он растёт, и уже думала, что сейчас разорвусь на кровавые ошмётки. Давлениенарастало, выхода для него не было.

Ричард тогда подполз ко мне на четвереньках, истекая кровью,прижался к моим губам дрожащим поцелуем. Из горла его вырвался тихий стон, и онвдруг резко прижался ко мне губами, и либо у меня губы лопнули бы, либо яответила бы ему на поцелуй. Я открыла рот, и его язык ворвался внутрь, губы егопили энергию из моих. Порез у него во рту наполнил мне рот вкусом крови, егокрови, солено-сладкой. Я держала его лицо в ладонях, впивала его губами, иэтого было мало.

Мы встали на колени, не разнимая губ. Я провела руками поего груди, и что-то у меня в глубине щёлкнуло и перестало давить. Его силарвалась наружу, но я удерживала её… руки Ричарда скользнули мне по ногам, нашликружевной верх чёрных трусиков. Пальцы гладили мне голую спину, и вот, яоказалась раздета.

Сила рванулась вверх, наружу, наполняя нас обоих. Она пылаланад нами кипящей волной жара и света, и у меня все поплыло перед глазами вгорячих искрах, мы оба орали в голос, и зверь Ричарда скользнул в него обратно.Я ощутила, как он выползает из меня, как огромная толстая пружина, заливается вРичарда, сворачивается там в клубок. Я ожидала ощущения последней выливающейсякапли, как вина из чаши, но эта капля осталась.