Вскоре после этого Саманиды потеряли контроль над территорией возле Каспийского моря: военачальник по имени Мардавиз Аль-Зийяр помог тамошним чиновникам захватить власть, а после сам присвоил её. Его небольшой эмират и династия Зийяридов быстро распространили свою власть на земли к югу от Каспийского моря вплоть до города Исфахана. Здесь же возникла ещё одна конкурирующая династия: в 932 году один из чиновников Аль-Зийяра, Али ибн Буйя, захватил город Карадж и использовал его в качестве базы для дальнейшего продвижения на юг, в область Фарс.

Так Саманиды породили трёх соперников на востоке – псевдо-Саффаридов в Сеистане, Зийяридов к югу от Каспийского моря и Буйидов, сражающихся с Зийяридами за территорию. В то же время губернаторы Алеппо, принадлежавшие к семье Хамданидов, установили своё собственное независимое государство.[165]

Это соперничество затронуло не только мусульман. Рассчитывая опереться на местный патриотизм, Мардавиз Аль-Зийяр объявил себя восстановителем старой персидской империи, последователем зороастризма, врагом завоевателей-мусульман. Вероятно, Аль-Зийяр был безумен (он провозгласил себя воплощением Соломона, сыном царя Давида, хотя сложно понять, как это делало его персом) – однако он являлся сильной и харизматичной личностью, и то, как охотно соотечественники поддержали его, показывает, насколько поверхностным было обращение в ислам во многих частях империи. Он достиг таких успехов, что эмир-соперник Али ибн Буйя, управлявший собственной страной на юге, последовал его примеру и стал звать себя не «эмир», а «шах», используя старый персидский титул.10

В течение следующих десятилетий династии Востока то объединялись в союзы, то распадались, и вновь воссоединялись, причем каждый клан надеялся подмять остальные, и каждая правящая семья была ограничена амбициями соседей. И по мере того, как Восток рассыпался, влияние халифата Аббасидов становилось все слабее.

В 932 году халиф Аль-Муктадир, остававшийся в живых потому, что смирился с отстранением от власти, был смещён собственным братом Аль-Кахиром, который пробыл халифом два года. В отличие от Аль-Муктадира, он пытался пользоваться своей властью, и это плохо кончилось. Через два года халиф был свергнут и ослеплён своими придворными и воинами-тюрками. Последние годы своей жизни он провёл, прося милостыню на улицах Багдада. Его племянник Аль-Ради, сын Аль-Муктадира, стал новым халифом-марионеткой.

Как и его отец, Аль-Ради правил, но не властвовал. Однако вплоть до этого момента халифы Аббасидов продолжали исполнять свои ритуальные обязанности: они заседали в Совете, проводили пятничные молитвы в Багдаде, появлялись на собраниях и раздавали милостыню нищим. Аль-Ради также исполнял всё это, но он был последним. К 936 году Аль-Ради, которому исполнилось двадцать девять лет, пробыв халифом почти два года, понял, что халиф больше не может стоять во главе государства Аббасидов. Распад восточных территорий значил, что налоговая система страны разрушена. Он более не мог платить своим воинам, он едва мог содержать свой двор. И уж, конечно, он не смог бы отразить никакую по-настоящему серьезную угрозу своей власти.11

Самый могущественный из его наместников, Мухаммед ибн Раик, взял под контроль земли к юго-востоку от Багдада и отказался отправлять в столицу собранные там налоги. После этого Мухаммед ибн Раик предложил халифу решение: если Аль-Ради согласится дать ему титул «эмир аль-Умара» (аналог европейского «майордома» – высшего должностного лица при королях), он придёт в Багдад с собранной им армией и налогами и возьмёт управление империей в свои руки, позволив Аль-Ради оставаться халифом фиктивно.

У Аль-Ради не было другого выхода, и ему пришлось согласиться. Он наградил ибн Райка титулом и отдал ему ту незначительную власть, которая ещё осталась у халифа. Ибн Раик прибыл в Багдад со своим войском, набранным из верных ему тюрков, распустил имевшуюся в Багдаде армию и казнил визиря.12

Это был конец халифата Аббасидов во всём, кроме названия. С этого момента эмир аль-Умара контролировал остатки империи, в то время как у халифа остался исключительно титул.

Приход ибн-Райка отнюдь не принес мира стране. Он затеял борьбу в Багдаде за контроль над халифатом. Его поведение в качестве верховного правителя привело империю на грань полного краха. В ходе междоусобицы он даже приказал разрушить канал Нахраван – рукотворную систему орошения, растянувшуюся на две сотни миль по солёным сухим равнинам к востоку от Багдада. Это временно остановило продвижение одного из его соперников, но также лишило эти равнины воды, без которой население не могло там существовать. Крестьяне, посылавшие свою продукцию в Багдад, начали переселяться, а их хозяйства – нищать.13

Кончилось это тем, что спустя два года ибн Райка сверг один из его заместителей, после чего на должности эмира аль-Умара за короткий срок один за другим сменилось трое претендентов. Аль-Ради скончался от болезни в 940 году, и противоборствующие фракции согласились избрать его брата – но тот не имел никакой власти и даже не соблюдал обязанности халифа.

На севере Буйиды тем временем не сидели сложа руки. Их армии постепенно продвигались к пораженному хаосом Багдаду. Когда они приблизились, аббасидский халиф-марионетка бежал, воины-тюрки выбрали нового халифа, однако его правление было кратким. В 945 году полководец Буйидов Ахмед ибн Буйя (брат Али) вошёл в Багдад и провозгласил эмиром аль-Умара самого себя.

Прежний марионеточный халиф был смещён и ослеплён. Ахмед ибн Буйя позволил избрать нового халифа, но отстранил его от любого участия в управлении даже городом. Во главе империи встали Буйиды – семья, которой уже не нужно было формальное одобрение бессильного халифата, чтобы осуществлять власть.

СРАВНИТЕЛЬНАЯ ХРОНОЛОГИЯ К ГЛАВЕ 67

Между 918 и 979 годами государства Сун, Ляо и Коре воссоединяют раздробленные земли востока

Полуостров к востоку от Китая был теперь разделен на три части; две из них были в руках бывших мятежников, которым удалось превратиться в монархов. Юго-западные земли находились под управлением короля бандитов Кён Хвона, назвавшего своё государство Поздним Пэкче, а государством на севере управлял морской офицер Ван Гон[166].