В Париже понимали, что усиление престижа Франции в зоне Персидского залива вообще и на Аравийском побережье в частности возможно только в случае упрочения там позиций французского торгово-промышленного капитала. И в повестке дня французской «восточной политики» встал вопрос об открытии прямого пароходного сообщения между Францией и портами зоны Персидского залива.

Предложение об организации регулярного пароходного сообщения между Францией и портами зоны Персидского залива, с акцентом на Маскате и Басре, внес на рассмотрение государственных инстанций в Париже французский консул в Багдаде месье Пантон (1897). К соображениям его прислушались – и пароходная линия «Messagaries Maritimes», пролегавшая через Бомбей, заработала. Однако достаточных финансовых средств для поддержания деятельности этой компании, не нашлось, и в 1899 г. она закрылась[399]. Французские промышленники опасались, что английский капитал в ответ на действия правительства Франции по налаживанию пароходного сообщения с портами Персидского залива может бойкотировать импорт французских товаров для их последующего реэкспорта на Восток, в том числе в Маскат и в другие земли Аравии. И потому на возобновлении пароходного сообщения с портами Персидского залива какое-то время не настаивали.

Об открытии пароходного сообщения с зоной Персидского залива (по маршруту Марсель – Басра) вновь заговорили в коридорах власти в Париже в 1901 году. Реанимировал эту тему голландец, господин Хоц, личность примечательная. Хлопоча в Санкт-Петербурге об установлении пароходного сообщения между Персидским заливом и Россией, он в то же самое время, по свидетельствам рос-сиийских дипломатов, «с не меньшей, если с не большей энергией», отстаивал в Париже идею насчет открытия «аналогичной французской линии»[400].

Идею господина Хоца поддержали в МИД Франции, и предложили установить морское сообщение с Персидским заливом по маршруту: Марсель – Константинополь – Сирийское побережье – Джидда – Ходейда – Маскат – «Пиратский берег» (Дубай или Шарджа) – Кувейт – Басра. Французские дипломаты полагали, что, отправляя суда по такому маршруту, новая пароходная линия могла бы «обслуживать соответствующие потребности всего арабо-мусульманского мира», и стать довольно прибыльной и влиятельной в структуре международных морских перевозок.

В 1900 г. в правительственных кругах Франции дискутировался вопрос о координации антианглийских действий Франции в зоне Персидского залива, особенно акций военной дипломатии, с Россией. Генератором идеи объединения французско-российских «антианглийских устремлений» в этом районе мира выступил консул Франции в Санкт-Петербурге. В депеше на имя министра иностранных дел Франции (от 18.01.1900 г.) он прямо высказался в пользу совместных с Россией действий против Англии в Персидском заливе, и просил разрешить ему обсудить данный вопрос с российским министром иностранных дел, графом М. Н. Муравьевым[401].

В Санкт-Петербурге обеспокоенность Парижа действиями Англии по преврашению Персидского залива в «исключительную вотчину Британской империи на Востоке» разделяли. Российские дипломаты регулярно и довольно точно информировали свое правительство о политико-дипломатических «ходах бриттов» в этом районе мира. Сообщали о «повышенной, – по их выражению, – настойчивости Англии в том, что касалось ее желания сделать из Персидского залива закрытое для всех других наций море» и поставить «исключительно под свой протекторат» его Аравийское побережье[402]. Подчеркивали, что «… ни Турция, ни тем более Персия, – были не в состоянии воспрепятствовать этим замыслам Англии ввиду отсутствия у них сколько-нибудь значительного флота в водах Персидского залива»[403]. Великобритания, отмечал в донесении из Багдада от 05.04.1899 г. консул А. Круглов, действовала в Персидском заливе целеустремленно и умно. «Вступив в сношения со всеми владетельными шейхами Арабского берега Персидского залива», она делала все возможное, чтобы «подчинить их английскому протекторату». И уже подвела под него к тому времени, писал он, Маскат, «Берег пиратов» и Бахрейн. Не приходится сомневаться, резюмировал А. Круглов, что «та же участь не замедлит, вероятно, постигнуть Эль-Катар и гавань Кувейт»[404].

Французы внимательно наблюдали за действиями России в зоне Персидского залива и во многом копировали их. Анализируя деятельность Франции в Персидском заливе в начале XX столетия, ее акции политико-дипломатического и торгового характера, докладывал в Санкт-Петербург консул Российской империи в Багдаде А. Круглов, «невольно является мысль, что французы идут за нами по пятам, и особенно в деле торговых начинаний в этом районе …». Очевидно, «мы присутствуем при рождении здесь нового направления … торгово-коммерческой войны», в которую «намереваются вступить … французы, а за ними – и скорее, может быть, чем мы думаем, – и более грозные конкуренты – немцы, которые на здешнем рынке, конечно же, не пощадят своего противника, к какой бы национальности он не принадлежал»[405].

Серьезное внимание сбору информации о деятельности России в зоне Персидского залива, анализу результатов походов в Персидский залив кораблей Военно-морского флота России, равно как и изучению «путей и методов выхода российских товаров на тамошние рынки», уделял уже упоминавшийся нами французский консул в Маскате П. Оттави. С учетом его выводов и соображений относительно посещения портов Персидского залива с миссией военной дипломатии русской канонерской лодки «Гиляк» (февраль-март 1900 г.) французское правительство направило из Тулона в Персидский залив и Аравийское море свое военное судно «La Drome». 17 августа 1900 г. оно прибыло в Маскатскую бухту. Этот небольшой, как следует из донесения А. Круглова (11.10.1990), военный транспорт, предназначавшийся для перевозки военных грузов и «вооруженный всего лишь двумя пушками», никакого впечатления на арабов Прибрежной Аравии, по сравнению с «Гиляком», не произвел. Он ничем практически не отличался от коммерческих европейских пароходов, и поэтому внимания к себе местного населения не привлек.

По прибытии в Маскат, доносил А. Круглов, командир судна, лейтенант Мартель, «потребовал у султана возвратить отобранные им французские флаги и патенты на плавание под ними лицам, коим последние были выданы местным французским вице-консулом. Поначалу султан, лишивший под давлением англичан местных судовладельцев патентов на плавание под французским флагом, никак не отреагировал на требование капитана». И только «через полтора месяца и под угрозой вызова к берегам Омана французского флота» лейтенанту Мартелью «удалось убедить владетеля Маската удовлетворить его требование». Выгрузив на месте, отведенном французам, 250 тонн угля и реализовав, таким образом, право, предоставленное Франции султаном, «основать угольную станцию в Маскате», «La Drome» продолжил поход по портам Персидского залива, в точности повторив маршрут «Гиляка» (посетил Линге, Бу-шир, Басру и Кувейт)[406].