Желая исправить ошибку, «допущенную с посылкой в Персидский залив транспортного судна, появление которого в портах означенного залива не произвело на местное население никакого впечатления», французское правительство, сообщал А. Ф. Круглов, решило направить туда другое военное судно; на этот раз – более воинственного вида, крейсер «Инферне». Он совершил поход в Персидский залив в феврале 1903 г., под командованием капитана Деспеля, совместно с русским бронепалубным крейсером 2-го ранга «Боярин»[407].

Обратили внимание российские дипломаты и на то, что «буквально вслед и по следам» другого русского боевого корабля, крейсера «Варяг», посетившего Персидский залив с миссией военной дипломатии в ноябре-декабре 1901 г., «прошел французский крейсер 2-го ранга “Catinat” под командованием капитана Кизеля». В период с 2 по 16 февраля 1902 г. этот корабль посетил порты Маскат, Бендер-Аббас, Бендер-Бушир, Линге и Кувейт. Был он, к слову, самым большим из четырех крейсеров («Catinat», «Infernet», «Rance», «Scoppion») тогдашней французской морской эскадры, действовавшей в Индийском океане.

Французских морских офицеров, указывал в своих донесениях управляющий российским консульством в Бушире титулярный советник Гавриил Владимирович Овсеенко, явно задело то, что повторить успех русских боевых кораблей они так и не смогли. Во время встреч с правителем Кувейта, шейхом Мубараком, и проживавшим у него в то время шейхом ‘Абд ал-Рахманом Фай-салом Аль Са’удом «большую часть своих бесед с французами они посвящали воспоминаниям о заходе в Кувейт русского крейсера “Варяг”»[408].

Самой яркой акцией военной дипломатии, предпринятой в Персидском заливе боевыми кораблями Франции, стал упоминавшийся выше совместный поход русского и французского крейсеров – «Боярин» и «Инферне» (февраль 1903 г.). Цель акции состояла в том, чтобы продемонстрировать Британской империи, «пытавшейся в одностороннем порядке отменить в этих водах право свободы плавания кораблей под любыми флагами», несогласие с таким подходом двух наций, Франции и России, равно как и их готовность к совместным действиям по отстаиванию международных конвенций о свободе судоходства[409].

По согласованию с французким правительством, как информировало внешнеполитическое ведомство Росиии посла в Константинополе Ивана Алексеевича Зиновьева, предполагалось «направлять, время от времени, в Персидский залив русские и французские военные суда для совместного обхода портов этого залива». Тем самым Санкт-Петербург и Париж имели целью «засвидетельствовать в глазах местных населений могущество двух союзных держав в противовес притязаниям англичан на их преобладание на юге Персии и в бассейне Персидского залива в целом»[410].

«Совместный обход портов Персидского залива русским и французским крейсерами , – отмечал в донесении Г. В. Овсеенко, – засвидетельствовал … факт дружбы и союза двух могущественных держав, и этим, без всякого сомнения, еще более умалил в глазах местного населения обаяние имени англичан». Если посещение Персидского залива русскими военными судами, писал Г. В. Овсеенко, «не пришлось по сердцу англичанам», то о совместном появлении в тамошних водах францзского и русского крейсеров и говорить не приходилось – оно «удручило их еще более». Этот поход продемонстрировал местному населению, «притом в разных уголках Залива, морское могущество двух дружественных держав» и явился своего рода противовесом «пресловутому английскому господству в водах Персидского залива»[411].

Архивные документы свидетельствуют, что масштабы «проектного эскиза» совместного русско-французского похода в Персидский залив были, воистину, впечатляющими – планировался визит двух эскадр. Однако в появившемся вскоре первом «рабочем варианте» похода речь уже шла о двух отрядах кораблей. Местом их встречи Париж предлагал сделать Маскат. Французскому консулу в Маскате поступили даже конкретные указания насчет организации приема в честь офицеров русских и французских кораблей, и выделены на эти цели финансовые средства. Закончилась же вся эта история походом двух крейсеров[412].

Следует сказать, что успех «русских начинаний» в Персидском заливе, как о действиях Российской империи в этом районе мира отзывались французские дипломаты, вызывал у них зависть и связанную с ней негативную реакцию на некоторые обращения Санкт-Петербурга к Парижу. Ярким подтверждением тому – попытки Военно-морского ведомства России получить разрешение французских властей на пользование кораблями российского военного флота, направлявшимися в Персидский залив, французским угольным складом в Маскате (1902). Вице-консул Франции в Маскате противился тому, сколько мог. Мотивировал свою позицию и «без того уже, – по его оценке, – чрезмерно усилившимся авторитетом России» в зоне Персидского залива. Париж на неоднократные обращения Санкт-Петербурга по этому вопросу долго и никак не реагировал. Только в сентябре 1903 г. МИД Франции уведомил посла Российской империи, князя Льва Павловича Урусова, о том, что русским военным судам уголь, «в случае надобности», со склада в Маскате велено отпускать, «но не более одной трети» из того, что имелось в наличии. При этом, как указывалось в ноте, французское морское ведомство не могло «связать себя обязательством отпускать уголь во всякое по требованию России время, имея в виду надобности по снабжению им своих судов»[413].

Как бы то ни было, но Париж, судя по архивным документам, видел в Санкт-Петербурге «сторонника своих мыслей и действий» по недопущению превращения «Персидского залива и его окрестностей» в сферу исключительных интересов Британской империи. Тот же дипломатический представитель Франции в Маскате считал, что «координация в этом крае некоторых действий Парижа с Санкт-Петербургом была бы в интересах Франции»[414].

Так же рассматривала Францию и Россия. Не располагая тогда «достаточной сетью» торговых агентов и дипломатических постов в зоне Персидского залива, особенно в Прибрежной Аравии, Россия была заинтересована во Франции – в накопленных ею сведениях о шейхствах Аравии и в установленных с ними связях. Следует отметить, что русские купцы, начинавшие работать на рынках зоны Персидского залива, наделяли полномочиями представлять там их интересы французских коммерсантов, пришедших туда намного раньше. И, надо сказать, что на первых порах французы неплохо, по мнению российских дипломатов, «отстаивали там интересы русской торговли», в частности в Маскате.