деятельности всегда ревностно охранялась тайна процедуры их принятия. Информация, содержащаяся в этих материалах, как правило, недоступна для общественного контроля и научной оценки, поскольку в силу закона уголовные дела вправе анализировать с юридическими последствиями только уполномоченные на то лица: руководители следственных подразделений, прокуроры, суд. Отчасти защитники и адвокаты. Увы, но провозглашаемая официальными лицами идея «прозрачности» правосудия в сфере уголовного судопроизводства все еще остается на уровне лишь благих намерений. И поэтому за ширмой «следственной тайны» легко было спрятать даже самые вопиющие факты нарушений закона, в основе которых лежат и некомпетентность, и коррумпированность правоохранительной и судебной системы. Легализация экспертно-правовых оценок материалов уголовных дел сведущими лицами могла бы стать одним из эффективных способов и распознавания, и профилактики таких явлений в сфере уголовного судопроизводства.

Лишенное контроля со стороны общественности, в том числе научной, в том числе на уровне экспертного исследования материалов уголовных дел и принятых по ним решений, отечественное правосудие, утратило способность воспринимать критику и понимать необходимость исправлять собственные ошибки. Думается, именно по этой причине российская правоохранительная, в том числе судебная система сегодня пришли к состоянию, которое оценивается как безнадежное. Профессор одного из колледжей Оксфорда, доктор политических наук, Владимир Пастухов дал, к примеру, такую, во многом справедливую ей оценку: «Судебная система России не подлежит ремонту. Она должна быть отправлена на свалку истории вместе со всеми своими жалкими обитателями. Никакие частные изменения невозможны. Любой не удаленный целиком сегмент со временем инфицирует новые здоровые ткани».[802]

Возможно, что с широким внедрением экспертизы материалов уголовных дел в практику общественного контроля, удастся минимизировать последствия, которые несет с собой деградация отечественного правосудия. Во всяком случае, хочется в это верить.

4. 4. Экспертно-правовая оценка материалов уголовных дел как средство противодействия коррупции в правоохранительной сфере

Вопрос о коррумпированности российской правоохранительной и судебной системы стал едва ли не самым обсуждаемым не только в средствах массовой информации, но и в профессиональных юридических кругах. И уж, по крайней мере, в среде тех, кто, так или иначе, оказался по ту или иную сторону российского правосудия. Хотя сам термин «правосудие», происходящий от словосочетания «правый» то есть «правильный» суд, не очень-то годится для характеристики тех процессов и явлений, которые подвергаются критической оценке.

Масштабы коррупции при утрате профессионализма работников правоохранительной сферы достигли того предела, за которым целесообразность даже постановки вопроса о реформировании силовых ведомств, следствия, прокуратуры и суда становится сомнительной, не говоря уже о любых попытках навести здесь порядок. Не успела, к примеру, завершиться переаттестация сотрудников МВД, а министр провозгласить, что с коррупцией в ее рядах наконец-то покончено, как вся страна вновь была шокирована очередными, безумными по своей жестокости проявлениями полицейской изобретательности в «борьбе с преступностью». Переаттестованные охранители правопорядка «успешно» перешли с дубинок и «электрошокеров» на новые садистские способы добывания признательных показаний. Пример казанских полицейских, изнасиловавших весной 2012 года до смерти одного из задержанных бутылкой из-под шампанского, может стать заразительным. А в июле 2012 года страна узнала, как один из надзирателей колонии «Полярная сова» под пытками заставлял осужденных на пожизненный срок лишения свободы признаваться в тяжких преступлениях, которых они не совершали. В общей сложности «находчивый» офицер ФСИН «раскрыл» 190 преступлений. В том числе «раскрытыми» оказались самые громкие убийства: президента Чечни Ахмада Кадырова, журналистов Пола Хлебникова и Анны Политковской. Чего не сделаешь ради «славы» и статистики.[803]

На этом фоне глубоко порочная идея легализации «презумпции доверия полиции», всё чаще звучащая в официальных кругах, и дальше будет провоцировать следователей и оперативных работников на злоупотребления, в частности, на применение незаконных методов и средств с единственной целью — добиться признательных показаний от задержанных, подозреваемых или обвиняемых. Как писал профессор А. М.Ларин еще в 1982 году, характеризуя действия репрессивных политических режимов в острых кризисных ситуациях, «… неписанным законом для судей становится девиз: «Полиция не ошибается» — одна их крайних формулировок презумпции виновности».[804]

Увы, но этот «девиз» сегодня можно услышать и от руководящих работников МВД России, и от депутатов Государственной Думы, предлагающих внести соответствующие изменения и дополнения в закон «О полиции».[805]

Между тем, на фоне злоупотреблений со стороны должностных лиц полиции, следствия, прокуратуры и суда, описанием которых переполнены средства массовой информации, полезнее было бы наоборот, ввести для сотрудников правоохранительных органов презумпцию виновности, прежде всего в делах о совершаемых ими преступлениях против правосудия.

Во всяком случае, по сравнению с жертвами полицейского произвола, представителям правопорядка легче было бы обеспечить себе алиби от любых голословных обвинений в злоупотреблениях служебным положением. Например, если все действия полицейских фиксировать с помощью современных технических средств, обеспечивающих наглядность, полноту и адекватность их последующего восприятия. При наличии наглядного подтверждения правомерности предпринятых сотрудниками полиции или следователями действий мало у кого из задержанных с соблюдением нормативных правил появится желание обвинять их в применении насилия к «подопечным», которого в реальности не было. Наказание за заведомо ложный донос, разумеется, должно стать при этом неотвратимым.

В борьбе с коррупцией сотрудников силовых ведомств и работников суда, видимо, недостаточно создавать даже самые эффективные методики расследования должностных преступлений. Так, любая разработанная в криминалистике и подтвердившая свою эффективность методика расследования, например, взяточничества, в новых российских условиях неизбежно будет «работать» избирательно. Многие из этих лиц в силу своего служебного положения оказались просто неуязвимы и поэтому недосягаемы для уголовного преследования. Причины разные, в том числе установленный законодательством иммунитет для значительной части должностных лиц, наделенных властными полномочиями и призванных вершить правосудие от имени государства. Корпоративная солидарность, «высокое» покровительство, «руководящие указания», «телефонное право», соблазн быстрого обогащения при минимальных «трудозатратах» и прочие «реальности» отечественной практики борьбы с преступностью создают, в конечном счете, почву для экономической, политической и «корпоративной» коррупции в системе отправления правосудия. Традиционные способы ее преодоления явно недостаточны. Нужны, очевидно, новые подходы к решению проблемы, в том числе, с позиций криминалистической науки. Важно поэтому, наряду с традиционными мерами, думать о создании условий, при которых взяточники, коррупционеры, будут знать о неизбежном разоблачении и привлечении к ответственности. Или, по крайней мере, не смогут так легко, как сейчас, пользоваться неправедно полученными средствами или безнаказанно демонстрировать свое