Тавальетта открылась, выпуская их в глубину подводного кармана и Кот немедленно организовал светлячок.

Карман был, и впрямь, большой и уходил выше, а в середине матово светилось настоящее озеро. Марк не выдержал борьбы с собственным любопытством и сунул туда руку.

- Представляешь, на поверхности вода пресная, а в глубине - соленая. Никогда бы в жизни не подумал... А воздух тут и впрямь какой-то невкусный.

- Как это могло получится?

- Воздух?

- Да.

- Могу только предположить. Думаю, раньше эта пещера была обычной, наземной. Потом уровень воды поднялся и ее затопило. Твой грот с жемчугом - разве не то же самое?

- Нет, - мотнул головой Кот, - там есть воздуховод. И я его даже нашел.

- Ну, значит, там воздух поприятнее. У нас всего клепсидра, Ри. Отсюда ты можешь позвать огонь? Он услышит?

Кот прислушался, но почти тотчас кивнул:

- Да. Это будет легко. Он слышит меня даже сейчас.

- Тогда - решаем... Камень, ножницы, бумага?

Монтрез тряхнул гривой, все еще обрезанной неровно - так и не выбрал момент, чтобы привести прическу в порядок.

- Там, в тавальетте, штука одна есть. Дай мне.

Марк сделал пару шагов назад, ступил одной ногой в линзу... и вдруг почувствовал, что тело ему не подчиняется. Даже хуже - оно подчиняется другому. Собственное тело предало Марка. Деловито залезло в линзу, уселось, словно так и было задумано.

Винкер дернулся и, кажется, в первый раз в жизни, богатой всякими дуэлями и противостояниями, "почувствовал разницу" между четвертым уровнем  и - внеуровневым магом. Хоть смейся, хоть плачь, но такого унижения он, действительно, раньше не пробовал - все время успевал придумать что-то, что ставило его на одну доску с сильными и даже позволяло их превзойти... А вот сейчас не успел. Не подумал.

От Ри он как-то совсем не ждал предательства. Даже подумать не мог, что Кот ударит в спину.

- Подчиняющее заклятье? Когда?

- Когда делился теплом, - честно ответил он.

- Сними. Немедленно, и я тебя прощу.

- Я плохо умею терять, - голос Кота под сводами пещеры прозвучал еще мягче, чем всегда. - Из нас двоих ты всегда был покрепче сердцем, значит - тебе и нести этот мешок. Ничего личного, просто твоя любимая логика. И передай Кел, чтобы не вздумала обрезать косу.

А потом развернулся и пошел вглубь пещеры. Его светляк удалялся, теряясь в темноте. Линза встала на место и Марк почувствовал движение. Его поднимали наверх. И он ничего, совершенно ничего не мог с этим сделать.

Кот отнял у него право решать и это было... нечестно.

Гонг снова сам по себе отбивал удары, и ученые люди давно просветили всех неграмотных, что числом их - двенадцать.

Утром, со стороны рассвета, под стены явились хичины. Войско их больше напоминало полудикую орду, коней было втрое больше, чем воинов - и они мгновенно вытоптали все поля вокруг Шариера. Впрочем, беспокоится об этом было некому, крестьяне уже неделю, как побросали свои хижины и спрятались за городским валом.

Да и что топтать? Осень...

Шатер царей был виден издалека, два вымпела - на второй день к ним прибавился третий, синий - с чернохвостой ласточкой.

- Царь Менгер подошел, - говорили друг другу на рынке знающие люди, - справный царь, пожилой уже, солидный. Этот безобразия не допустит. Постоят, как три года назад, под стенами, возьмут выкуп да и уйдут себе потихоньку в Хаммган. Долго под стенами торчать не станут, им уже откочевывать пора, иначе во время зимнего перехода от холода все кони околеют. Так что немного - и все тут закончится.

- А как же царь - ястреб? - возражали им другие, не менее осведомленные.

- Да мало ли их, царей-то! Хаммган большой. На всех хватит - и верблюдов, и скорпионов.

Последнее должно было звучать зловеще... Но не звучало. Понятно же было - пустыня, она такая, жизнь со смертью там парой ходят, где одна, там и другая. И умирают в свой черед все: и цари и простые хичины. Кроме Слышащих. Те уходят раньше.

Когда от шатра отделился всадник в одежде, которая у бродяг Хаммгана сходила за парадную, в надвратной башне никого из раэдов, как назло, не было. Десятник тихонько выругался, помянув матушек и бабушек обоих царей, а еще верблюдов, козлов и песчаных духов и, подбодрив себя таким нехитрым способом, забрался на стену.

Рядом встал один из аскеров и натянул тугой, сборный дальнобойный лук. Так сказать - выказал уважение.

Стрелять в парламентеров было позором, но не выставить рядом с переговорщиком вооруженного воина, означало - обидеть. Этикет, что тут сказать!

Разговор начали тоже по всем правилам военного этикета - с унижения врага. Все это понимали и никто не обижался - положено же! От предков заповедано, значит - будем ругаться.

- Эй, нечестивый потомок тощей курицы и плешивого барана, в доспехе из старой кастрюли, в которой даже самая бедная хичинка не станет варить кашу без мяса!

- Чего тебе надо, сын самой старой, некрасивой и хромой верблюдицы, у которого даже такого доспеха не нашлось?

- Великий царь Харай, попирающий своими стопами небо и землю, и еще два царя, не менее великие, попирающие весь остальной мир, пришли под этот низкий и кривой забор, сложенный пьяным каменщиком, явно после свадьбы своей единственной сестры... а нам до сих пор ворота не открыли и богатые дары не вынесли. Чего ждете, небом ударенные?

- А мы нищим хичинам подаем только после праздника урожая, - сложив ладони рупором, проорал аскер, - Погуляйте где-нибудь еще луну и возвращайтесь трезвыми. Тогда, может, и выкатим вашим великим царям пару соленых тыкв. Только смотрите, как бы вас с них не пронесло...

Посланник хичинов подбоченился и заорал, как горный рогач во время гона:

- Твоего правителя - монаха съела пустыня, кровь выпил песок, кости обглодали шакалы, глаза выклевали грифы... а хафан носит великий Харай!

- Так то и понятно, что своего хафана у вашего великого сроду не было, приходится обносками побавляться, - не уступил ему аскер, - вон, у него и шатер дырявый! Смотри, как бы ваши грифы ему на голову плешивую не нагадили!

Обменявшись еще парочкой таких же цветистых любезностей, враги разошлись, явно довольные друг другом.

Того, что будет штурм и город серьезно пострадает, никто здесь не боялся. Оно, конечно, царей, коней и прочего сброда под стенами толкалось богато, да только штурмовать городские валы хичины не умели. Лестниц не строили, осадных машин не делали. Даже штурмового тарана у них не было - уж такую-то штуку со стен бы точно углядели.

И взять Шариер голодом, как крепость Шери, не вышло бы никак - сохранялся подвоз с моря, и зеркала работали исправно. Скорее, голода стоило опасаться самим хичинам. Не сейчас, правда, а где-то через луну.