К чему я это все? Да так, к слову пришлось… аккурат когда бдительная охрана взяла нас в оборот прямо по высадке из курьера. Не знаю, что пришлось пережить дамам (про Свена молчу, тому в его состоянии все индифферентно), но нас троих местные церберы как минимум трижды же просветили сканерами – мобильным, рамкой на выходе из посадочного комплекса и еще одним рамочным, но помощней, при переходе в лифтовый зал. А еще столько же раз идентифицировали. И совершенно без стеснения… пожалуй, все-таки сопроводили в сектор директората. Конвоем я бы это не назвал, но и почетным эскортом тоже. Посему сопровождение. Нас троих впятером, ага. Да еще все сопровождающие лица – здоровенные лбы, косая сажень в плечах. Форменные комбезы с интегрированной броней, дубинки, шокеры и пистолеты нехило так контрастировали с улыбчивыми физиономиями с совершенно мертвыми глазами. Профессионалы высшей пробы, м-мать. Мне аж чего-то нехорошо стало. Хотя именно я мог себе позволить расслабиться – во-первых, из-за родственных связей, во-вторых, из-за добытого на Элве хитрого нанокомбеза, который на этот раз с легкой руки Зевса преобразился в точную копию одного из рабочих костюмов от мистера Ароновски со станции Троя-7. Неприкрытой осталась только голова, но она, как известно, к жизненно-важным органам отношения не имеет. Так что внешним видом я почти не уступал известному щеголю и аккуратисту Грегу Слоуну, разве что моя фирменная асимметричная косица немного в стиль не вписывалась. Но это фича, а не баг. И что самое ужасное, даже своевольный кэп Иванов атмосферу не портил, поскольку облачился в парадный мундир корпоративного флота со всеми полагающимися прибамбасами вплоть до фуражки и кортика. Надо сказать, именно он и впечатлил более всего дуболомов из охраны – они в нем родственную душу почувствовали. И отнеслись с незаслуженным пиететом, даже ковыряльник не отобрали, хотя тот и сохранил часть функционала. Нам, кстати, тоже чуток досталось – сопровождение не опустилось до обыска, поверили на слово, но в основном данным со сканеров. А еще меня до глубины души поразила скорость, с какой мы добрались до сердца Оймякон-плазы – сектора директората. Ни единой остановки, ни единой заминки, только вперед. Даже в лифт без очереди. И без задержек на промежуточных уровнях, сразу в приемную председателя совета директоров, сиречь Смалькова Виктора Андреевича.

Который, как выяснилось чуть позже, лично – вдумайтесь только, лично! – вышел нас встретить. То есть не поленился поднять зад с монструозного кресла, пересечь не менее монструозный кабинет, затем личную мини-приемную, собственноручно открыть дверь, и только затем оказаться в приемной основной, где на постоянной основе обитали сразу пятеро секретарей. Что интересно, ни один из них не обратил на делегацию ни малейшего внимания – до того оказались заняты. Наверняка именно поэтому их функции взял на себя сухощавый мужичок среднего сложения с совершенно незапоминающимся лицом, затянутый в стандартно-безликий костюм, лишенный всякой индивидуальности. Именно с ним переглянулся старший охраны, прежде чем шагнуть обратно в кабинку лифта, к оставшимся внутри подчиненным. Что и проделал, дождавшись еле заметного кивка.

Я все это время с интересом наблюдал за боевыми соратниками, но те вели себя как ни в чем не бывало. Чем и выдали себя с потрохами – окончательно и бесповоротно. И пусть только попробуют сказать, что ранее в Оймякон-плазе не бывали, и ни моего старика, ни его правую руку знать не знают. Они, в общем-то, и не отрицали, но и не подтверждали, что важно. Ну а теперь все встало на свои места. Очень уж реакция характерная.

– Николай, – сдержанно кивнул мужичку кэп Иванов, шагая мимо.

– Миша, – скрипнул тот в ответ.

– Хэллоу, Ник, – шутливо козырнул двумя пальцами мистер Слоун.

– Григорий, – остался верен своему стилю встречающий.

Ну а затем настала моя очередь – когда до типа осталась буквально пара шагов, тот прищурился и хмыкнул:

– Будь готов, Дениска!

Естественно, я был готов. Как штык, ага. Вот только на этот раз ритуал сопровождался не полноценным апперкотом, а его вялой имитацией. Соответственно, я даже не стал пытаться его блокировать, а вместо этого облапил мужичка и с чувством ответил:

– Всегда готов, тренер!

– Давно не виделись, ученик, – усмехнулся дядя Коля и невероятно ловко выскользнул из моих медвежьих объятий. – Не время сейчас, после потолкуем.

– Что, настолько все плохо? – немедленно напрягся я. – А отец молчал… что, блин, за манера?!

– А ты мне это прямо в лицо выскажи, сын!

Упс… опять лоханулся. Папенька, чтоб вы знали, в случае нужды умел быть абсолютно бесшумным, несмотря на габариты и парадную сбрую, то бишь не самый удобный костюм. Для него, естественно. Потому что единственно приемлемым Виктор Андреевич считал комплект из старых треников с олимпийкой. Но, к великому для него сожалению, при всей своей власти не мог их себе позволить. Вернее, как раз вследствие. Хоть и не из стеснительных мой батя, ага. Да взять хотя бы текущий момент – не стал скрывать отцовских чувств при посторонних. Но, опять же, на свой собственный манер – то бишь с обнимашками не полез, даже руку не пожал, в отличие от старперов-подельников. Зато посмотрел этак со значением, а еще со своей неизменной иронией, и дернул головой в сторону кабинета, типа, пошли, заждался уже. Зная Виктора Смалькова (а уж я-то знаю, как никто!), подобный жест мог быть расценен однозначно как величайшая степень доверия. Тем более что в сам кабинет меня пригласили впервые. Вы только представьте – за все эти годы! Кстати, братец Арти и в этом меня опередил – племяш побывал в дядькином логове минимум на неделю раньше меня, родного сына. А это тоже о многом говорило.

Личная приемная моего беспокойного родителя пустовала, зато кабинет скомпенсировал этот недостаток – интерьер в общих чертах мне был знаком (после стольких сеансов связи!), но сегодня в нем наблюдались изменения – отцовское место осталось в неприкосновенности, но гостевых кресел прибавилось. Два места слева от стола занимали высокопоставленные гости в лицах дорогого дядюшки Питера и заклятого друга кузена, на аналогичные два справа Виктор Андреевич указал кэпу с Грегом, а на мою долю остался диванчик напротив папенькиного кресла. Я даже не сразу сообразил, что мне именно туда, повертел головой в поисках еще одного посадочного места, но нарвался на отцовский взгляд и покорно приземлился, куда велели. И не прогадал – рядом