— Угу, — невнятно ответила женщина, сунула в рот последний кусок яблочного пирога и пошла к лестнице.

Алекс повернулся к сотрапезникам:

— Итак, господа, у нас два дела, которые хотелось бы обсудить. Есть силы и желание? Тогда прошу в кабинет.

В кабинете хозяин сразу выставил на стол три широких стакана с толстым дном и сообщил:

— Есть аква-вита, келимас и ром. Кому что?

— Мне воды, — усмехнулся Влад, и пояснил инспектору, брови которого взлетели чуть не до волос. — Аллергия на алкоголь.

— Бедняга, — посочувствовал Никонов. — Мне аква-виты, пожалуй.

— Ладно, я составлю тебе компанию… — Алекс налил в два стакана на палец бледно-золотой жидкости, третий наполнил водой из бутылки, пригубил свой напиток и сел. — Итак…

— Итак, во-первых — ты сказал, что дел два, — перебил его инспектор. — Я знаю об одном.

— Конечно, — невозмутимо согласился Верещагин. — И Влад об одном. А я — о двух. В деле о трупах из дома напротив я консультирую тебя, раз уж мы решили, что у меня бесспорное алиби. А в деле об исчезновении профессора ботаники ты проконсультируешь нас.

— Ага, понял… Итак, с чего начнём?

— С дома напротив, — ответил Влад. — Потому что насчёт профессора есть у меня некоторые догадки…

— Ты не одинок, — кивнул Алекс. — У меня тоже есть кое-что на уме, но начнём, и правда, со смерти моей бывшей жены. Глеб, чего мы не знаем?

— Надо полагать, результатов экспертизы, — инспектор раскрыл папку и начал рассказывать.

Как уже было известно нашим сыщикам, экспертиза установила личности убитых; патологоанатом сообщил время наступления смерти, добавив, что оба тела уже мёртвыми были перемещены в согнутом положении. Судя по ворсинкам, обнаруженным на одежде, перемещали их в экипаже с ковриками тёмно-красного цвета, марки Ситроен, модель Lerina. Орудием убийства послужил нож или, скорее, кинжал длиной восемнадцать сантиметров, обоюдоострый, с четырёхгранным кончиком, в обоих случаях одно и то же оружие. В каждом случае удар был сделан в правое подрёберье и направлен вверх, с повреждением печени и крупных кровеносных сосудов. Смерть наступила в течение пяти минут.

Удалось установить, что супруги прибыли в Москву шестнадцатого апреля, за неделю до роковой ночи, и остановились в «Метрополе», в номере на четвёртом этаже, окнами во двор. Дважды их посещал один и тот же гость; портье отеля узнал в нём знаменитого адвоката мэтра Лямпе. В номер к супругам Мейзенштольм адвокат не поднимался, оба раза они беседовали в курительной комнате отеля.

— Номера резервировали заранее? — неожиданно спросил Суржиков. — Интересно, сами или через кого-то?

— Не знаю, — инспектор с интересом посмотрел на него и сделал пометку в своём блокноте. — С мэтром я поговорить не смог, он в отъезде. С его помощником предварительно согласовал встречу послезавтра, он как раз вернётся. Надеюсь узнать, зачем же убитые приехали сюда.

— А номер осмотрели? — включился в обсуждение Алекс.

— Осмотрели, — перелистнув страницу в блокноте, Новиков начал читать: — Три чемодана, разобранные, вещи висят в шкафах. Карманы пиджаков, брюк, женской куртки пусты, в жилете в кармане пенсне. В тумбочках у постели снотворное, маски на глаза, пара кристаллов с музыкой. В одном из чемоданов обнаружена дамская сумка с кошельком, носовым платком, косметичкой, очками для чтения и книгой в мягком переплете…

— А возле тела сумка была найдена? — задал вопрос Верещагин.

— Нет.

— Дело в том, что Елена с большой сумкой — вот как ты описал, с очками, кошельком и прочим барахлом — ходила только днём. Вечером она всегда брала маленькую сумочку, куда помещались несколько купюр, удостоверение личности и сигнальный артефакт для вызова стражи.

— То есть, получается, что вечером в день убийства она куда-то отправилась сама, — сделал вывод Влад. — На встречу, на ужин, не знаю, в театр…

— Ага, у неё муж три дня дома не ночует, а она в театр пошла? — усомнился инспектор.

— Мы же не знаем, может, он уехал куда-то по делам, и Елене об этом было известно, потому она и не волновалась. Ладно, в номере никаких документов не было?

— Нет, сейф оказался даже не заперт, и в чемоданах ничего такого, ни бумаг, ни записывающих кристаллов.

— Елена была магом? — спросил неожиданно Влад.

— Да, слабый воздух.

— А Оскар?

Инспектор пожал плечами:

— Мы запросили Нью-Амстердам, где они были зарегистрированы и откуда отправлялись в плавание. Пока ответа нет.

Верещагин подлил аква-виты в стаканы, пригубил и взглянул в окно. Недоснесённый (полуснесённый?) дом стоял тёмной тенью, более чёрной, чем сама темнота. Ему показалось на миг, что эта тень падает на его жизнь и на будущее его сыновей, и в спину будто упёрся незнакомый холодный взгляд. Встряхнув головой, чтобы выкинуть из неё дурные мысли, Алекс спросил:

— Почему именно этот дом? Понятно же было, что при сносе тела сразу обнаружат.

— Тоже пока непонятно, — ответил инспектор. — Возможно, убийца хорошо его знал, может, офис снимал когда-то. Или не рассчитывал, что снос начнут так скоро. Кстати, надо бы выяснить, кто и когда принял решение о начале работ…

— И кто об этом знал, — дополнил Суржиков.

Новиков согласно кивнул и сделал пометку в блокноте. Потом закрыл его и сказал:

— С этой информацией надо переспать ночь. Спасибо, под наш разговор у меня это как-то лучше улеглось в мозгах. Теперь поговорим о вашем потерянце?

История исчезнувшего профессора ботаники инспектора как-то не заинтересовала. Он зевнул, деликатно прикрывая ладонью рот, и спросил:

— Ладно, а что вы обсудить хотели?

— Видишь ли, мы наведались к нему на работу и поговорили там со всякими… сотрудниками, — ответил Алекс. — И скажу я тебе, если он с этакой секретаршей проработал, как она говорит, больше пятнадцати лет, так из этого профессора можно гвозди делать.

— И что же она рассказала?

— Ну, профессиональная сторона вопроса нас пока ведь не сильно интересует, так?

— Что ты имеешь в виду под «профессиональной стороной»?

— Статьи, участие во всяких научных тусовках и так далее… Этого было много, по словам той же секретарши, полемику господин Тропин вёл бескомпромиссную, и в ботаническим мире считался жёстким и принципиальным оппонентом.

Глеб снова зевнул и извинился:

— Простите, ребята, спал всего ничего… Как-то я не могу воспринимать всерьёз эти внутренние войны ботаников.

Тут Верещагин разозлился:

— Да? То есть, если бы пропал верховный маг Царства Русь или глава казначейства, то это ты стал бы расследовать, а профессор ботаники или дворник — это не твой уровень? Тебе вообще корона не жмёт, инспектор?