Суржиков задумчиво потянул себя за левый ус.

— Броненосец… Плавные обводы корпуса, открытое море, барбеты, эскадра… С этим можно работать!

— Иди уже! — Алекс со смехом махнул рукой проезжающему экипажу. — Тут ехать не меньше получаса, как раз успеешь обдумать роль!

Какое-то смутное воспоминание крутилось в голове у Верещагина, и связано оно было с Еленой. Вернее, с её последним визитом в этот дом. Что-то такое она сказала тогда… или сделала?

Поймать эту мысль за хвост никак не получалось, придётся шаг за шагом искать ощупью.

Они сидели тогда в приёмной. Ну, в самом деле — не в гостиную же вести бывшую жену, не гостья! В кабинет он не пустил её тоже вполне сознательно, там были магоснимки детей, ни к чему это. Елена всю жизнь играла какую-нибудь роль, а ну как ей захотелось бы сыграть разлучённую с детьми безутешную мать? Ну и куда в таком случае, не в спальне же с ней разговаривать…

В приёмной…

Он встал посреди комнаты и осмотрелся: письменный стол, кресло за ним, два стула перед. Сейф, книжный шкаф. На столе компьютер, в столе ничего, кроме пачки бумаги и коробки карандашей. Тогда кто-то вызвал его по коммуникатору, и Алекс вышел, не желая посвящать бывшую жену в детали своей жизни. Разговаривал он минут десять, а когда вернулся… Показалось ему, или Елена метнулась от стола к подоконнику? Аркадия тогда дома не было, он на отчёт к их старшему ходил, а это еженедельное мероприятие редко обходится без большой кружки тёмного пива…

Взять в столе ей было нечего, это точно. Могла ли женщина туда что-то положить?

Всю дорогу от Кадашей до Мещанской слободы, а это больше сорока минут на экипаже, Владимир Суржиков, бывший актёр, а ныне помощник частного детектива прикидывал, как ему говорить с секретаршей пропавшего ботаника.

— «В долг не бери и взаймы не давай, И ссуду потеряешь ты, и друга», — бормотал он. — Нет, Полоний не годится, она моя ровесница. «Верны мужьям шалуньи и насмешницы, А в маске благочестья ходят грешницы»… Нет, и Фальстаф тут не поможет. Чацкий? «Когда в делах — я от веселий прячусь, Когда дурачиться — дурачусь…». Не то, не то!

Водитель экипажа косился на него, но молчал. В конце концов, уже у дверей здания администрации ботанического сада Суржиков решил положиться на милость Локи (раз уж придётся хитрить) и Огмиоса, дарующего красноречие.

Маргарита Васильевна и в самом деле производила сильное впечатление. И, к сожалению, решительно не желала отвечать на вопросы, касающиеся личной жизни её босса.

— Мы знаем, что дважды в неделю в течение всего лета и первой половины осени к Петру Степановичу приезжала женщина, — мягко сказал Суржиков. — Расскажите нам о ней, пожалуйста.

— Господин Тропин значительную часть времени проводил на территории сада, — поджала губы секретарша. — В мои служебные обязанности не входило посещать теплицы или вообще территорию. У меня аллергия на цветущие растения.

— Помоги нам Бригита! — ахнул сыщик. — Да как же вы работали. Это ж такие страдания!

— У меня есть лечебные амулеты, этого всегда было достаточно. Простите, господин… э-э-э… Сажиков, если вы закончили, я хотела бы вернуться к работе!

Сжав зубы, Влад не стал её поправлять, поднялся и стал медленно наматывать на шею шёлковый шарф. В этот момент просигналил его коммуникатор; на экране высветилось лицо Алексея. Суржиков послушал пару минут, распрощался и вновь повернулся к секретарше:

— Скажите, Маргарита Васильевна, а ваша племянница всё ещё преподаёт в техникуме? Кажется, её специальность — магическая поддержка садоводства?

Мигрень — вообще вещь крайне неприятная, а уж так называемая мигрень с аурой может быть сравнима с настоящей пыткой. К той ауре, которую у любого живого существа видит маг, это имеет самое прямое отношение: целитель сразу определяет её по появлению характерных перистых пятен чёрного или тёмно-коричневого цвета в одной из височных областей, ну, а у больного перед приступом боли возникают галлюцинации.

Госпожа Джаванширова страдала именно такой мигренью, и снимать её пришлось в два этапа: сперва медикаментозно уменьшать спазм сосудов и ликвидировать самую острую боль, а потом уже применять целительские способности. Прошло часа три, прежде чем Софья смогла сказать себе, что сделано всё, что было возможно. Пациентка заснула ещё в процессе очистки ауры, и целитель не стала её будить, чем дольше проспит, тем будет лучше.

Выйдя в коридор, она подозвала ожидавшую распоряжений горничную и сказала строго:

— Меня проводите в ванную комнату и сделайте горячего сладкого чаю. Хозяйку не трогать, пока сама не проснётся, шторы не открывать, не шуметь, вообще никаких резких звуков. И позовите мне её секретаря.

Софья долго держала руки под струёй прохладной воды. Горничная стояла рядом с полотенцем — мягким, белоснежным, толстым. Чай сервировали в гостиной, к нему подали сухофрукты и мёд. Женщина одобрительно кивнула и спросила у расположившегося напротив молодого человека:

— Наверное, не в первый раз целитель приходит?

— Вы правы, — ответил он. — Но в последнее время приступы участились…

— Я оставлю травы, которыми следует заменить чай и кофе. Общие рекомендации вы знаете сами, раз это не в первый раз, так ведь? — дождалась утвердительного кивка и продолжила: — Если приступ повторится, вызывайте меня, вот номер коммуникатора.

Она подала визитную карточку и встала. Секретарь вскочил и поклонился:

— Спасибо вам, госпожа Полянская. Я сам вас отвезу домой, если позволите. И вот… — в его руке появился кристалл. — Ваш гонорар.

Выдвинув верхний ящик стола, Алекс внимательно изучил его стенки и дно, но не обнаружил ничего похожего на тайники… Правая тумба порадовала его лишь потерявшимся давным-давно брелоком со значком прославленного концерна по производству экипажей. Он достал из ящика левой стопку бумаги и коробку карандашей и задумчиво на них уставился.

— Аркадий!

— Здесь я, хозяин, — немедленно последовал отклик с подоконника.

— А правду ли говорят, что ваше племя может по запаху отличить чужую вещь от своей, домашней?

— Ох ты, чего спросил… — маленькая фигурка возникла на краю стола, уселась, свесив ноги в щегольских красных сапожках. — И да, и нет, всяко бывает, особенно если время прошло. Прошло время?

— И немало. Год.

— Ты мне расскажи, хозяин, что ищешь, может, я и придумаю что.

Верещагин коротко обрисовал верному помощнику историю с визитом бывшей жены и деньгами в долг, и тот задумался.

— Значит, говоришь, возле стола она была? — наконец, спросил домовой; Алекс кивнул. — Прожила она тут с тобой недолго, года два или три, так? Вряд ли устроила бы тайник в полу или в стене…

— Да уж. Я все-таки был женат на хрупкой женщине, а не на взбесившемся бульдозере.