Сегодня он превзошел самого себя и Вера, зажав голову между подушек, слушала, как две девицы кричали что есть сил, изображая божественный оргазм.

Больше так продолжаться не могло. Игнат, видимо решил, что у него здесь бордель и клуб в одном лице!

Ну что ж, она покажет ему, кто на самом деле в доме хозяин…

Утром в субботу Вера стояла перед дверью в квартиру Игната. Вечерний запал ругаться за ночь истаял, но она все-таки позвонила.

Чай не девочка. Есть проблема, надо решать. В конце концов, они оба взрослые люди и должны же быть какие-то границы!

Трель звонка Вера слышала хорошо, но, похоже, только она одна, потому что дверь открывать никто не спешил. Вера позвонила еще раз и для верности постучала. Снова тишина.

Былое раздражение накатило с новой силой и Вера зажала звонок пальцем, решив взять Игната измором. В квартире напротив кто-то возмущенно заголосил, но Вера не обратила внимания.

Спустя минуту дверь распахнулась и прямо на нее, в одних боксерах и со всклокоченными после сна волосами, вывалился Игнат. Плечи и плоский живот с дорожкой курчавых темных волос покрывали татуировки — какие-то символы и слова в хитроумном переплетении. На груди, расправив крылья, реял орел.

Игнат перехватил ее ладонь и заставил отпустить звонок.

— Какими судьбами, Верочка?

Теперь он улыбался. Хмурость из взгляда исчезла и Вере показалось, что он даже как-то подобрался, втянув живот и выпятив рельефную грудь вперед.

— Будте любезны одеться, не желаю разговаривать с вами в таком виде, — сказала строго, вырывая ладонь из его руки.

— А что не так с моим видом? Я у себя дома.

— И что, всегда так гостей встречаете?

— А ты пришла ко мне в гости?

Переход с «вы» на «ты» покоробил Веру и она поджала губы.

— Что ж, ваше поведение в купе с отсутствием воспитания многое объясняет. Я пришла напомнить, что вы здесь живете не один. И есть правила!

— Хочешь кофе?

— Нет, — Вера нахмурилась, скрестила руки на груди. — Я хочу, чтобы вы перестали… буянить по ночам и дали нормальным работающим людям выспаться!

— Так ты из-за меня не спишь?

Вера растерялась. Игнат сделал шаг вперед, привалился плечом к двери и скрестил руки на груди, поигрывая мышцами.

— Вы слишком высокого о себе мнения, — ответила, хмурясь еще больше.

— Давай перейдем на ты, соседи как никак. Хочешь, угощу тебя настоящим мексиканским кофе и все обсудим?

Он протянул к Вере руку, приглашая в квартиру, но она даже не шелохнулась.

Наглость и простота нового соседа возмущала до глубины души.

— Нет. Еще раз прошу вас вести себя после одиннадцати… потише. Иначе я буду вынуждена принять меры.

Выдохнув, Вера развернулась и ушла. Уже в спину ей донеслось.

— Ничего не смогу обещать, пока не выпьешь со мной кофе!

Вера сделала вид, что не услышала и только сжала пальцами обручальное кольцо, запоздало напомнив себе, что теперь это просто украшение, не несущее никакой защиты и опоры.

От этой мысли сразу стало грустно и Вера вернулась к себе в отвратительном настроении. Все выходные она посвятила генеральной уборке. На антресолях обнаружились Костины вещи и Вера собрала их в отдельную коробку из-под пылесоса.

Странно, как много скапливается в доме хлама, по сути никому уже не нужного и непонятно зачем хранимого. Вера вынесла на мусорку три больших черных пакета и, наконец, приняв душ, легла на кровать. Сняла обручальное кольцо, повертела на пальцах и спрятала в верхний ящик тумбочки.

Она подаст на развод до конца недели. Так будет правильно. Нет больше привычной жизни, нет того мужчины, которого она когда-то любила и которому родила двоих сыновей.

Теперь есть только она.

И Лена права, не стоит опускать руки и отказывать себе в шансе на счастье.

Около трех я вызвал девочкам такси. По недовольным мордашкам было видно, что уезжать не хотели, но спорить со мной никто не рискнул. Блаженно подмяв под себя подушку, провалился в глубокий сон и, кажется, только закрыл глаза, когда меня разбудила адская трель дверного звонка.

Отвалите на хрен, я сплю!

Накрылся одеялом с головой, но гость оказался настырным. Натянув боксеры, в полной готовности оторвать визитеру голову, я ринулся к двери, чтобы обнаружить за ней Веру.

В легком домашнем костюме приятного песочного цвета, без макияжа и с глазами, мечущими молнии.

Одним ухом слушая ее претензии, я отмечал как плавно двигаются мягкие полные губы, мелькает за белыми зубами красный кончик языка.

Что же это творится, Баев?

Сместил взгляд на руки — ну, конечно, кольцо на месте, как же иначе.

— Хочешь кофе?

Испугалась или удивилась?

Не понять, но умные карие глаза смотрят с опаской. И правильно, Верочка, только так на меня женщина и должна смотреть.

Я злой и страшный серый волк…

— Нет! Я хочу, чтобы вы перестали… буянить по ночам и давали нормальным работающим людям высыпаться!

— Так ты из-за меня не спишь?

Опять смутилась. Или это не смущение и она разозлилась? Черт возьми эту женщину, нечего-то не понять по ее лицу.

— Вы слишком высокого о себе мнения.

— Давай перейдем на ты, соседи как никак. Хочешь, угощу тебя настоящим мексиканским кофе и все обсудим?

Протянул к Вере руку, но она подобралась, отступила на шаг.

«Верная…» — подумал с грустью, но ей улыбнулся. Не женщина, а бриллиант редкой породы.

— Нет уж, спасибо. Еще раз прошу вас вести себя после одиннадцати… потише. Иначе я буду вынуждена принять меры.

Меры, которые она собиралась принять против меня, хорошо известны — участковый, с которым мы знакомы еще с университетской скамьи. Не пугай ежа голой жопой, как говорится…

Пока я раздумывал, Вера развернулась и пошла вниз по лестнице. Талия, конечно, не девичья, но на контрасте с бедрами и грудью играет на струнах моей плотской души.

И играет хорошо!

— Ничего не смогу обещать, пока не выпьешь со мной кофе!

Кричу ей во след и закрываю дверь. Пусть краснеет, красна девица. Не знаю ни одну женщину, хоть замужнюю, хоть свободную, которой не было бы приятно мое внимание.

Или одна все-таки нашлась?

Я смеюсь про себя — чтобы вот так испытывать интерес к ровеснице, да еще и не свободной — это надо постараться. Но лишние проблемы мне сейчас ни к чему. Воспоминания сплывают как всегда некстати и я силой воли подавляю нежелательный порыв.