Впереди вновь показался свет. Надежда у ребят крепла. Они побежали еще быстрей. Когда, наконец, кончится этот длинный туннель? А он все тянулся и тянулся. И свет впереди дразнил, как мираж в пустыне. Им уже стало казаться, что конца-края туннелю нет, когда он вдруг превратился в узкую залитую дневным светом улицу, по бокам которой плотно, без промежутков, стояли дома из желтого песчаника.

Это оказалось столь неожиданным, что все трое остановились. Они явно выбежали в какой-то город. Но странно: в нем было абсолютно пусто. Ни человека, ни зверя, ни птицы — вообще никого и ничего, кроме дороги и сплошных домов. Тимка дернул за ручку первой попавшейся двери. Заперто. Он постучался. Ответа не последовало. Подобрав с земли камушек, мальчик метнул его в окошко. Стекло дзинькнуло, и вновь наступила тишина.

— Здесь никто не живет, — констатировала Кассандра.

— Но нам здесь, под землей, вообще еще никто, кроме змей, ни разу не встретился, — напомнил Тимка.

А ведь верно, — тряхнула огненно-рыжими полосами девочка. — Чья-то лодка на берегу пила, но неизвестно чья.

Кто-то нас запер в темнице, но неизвестно кто, — пискнул фосфорун.

И обедом из змей нас тоже неизвестно кто угощал, — подхватил Тимка.

Погоди, погоди… — задумалась Кассандра. — Получается, здесь только мы и Хасира?

По-лу-ча-ет-ся, — глухо проговорил Тимка. — Или все остальные просто от нас прячутся.

С чего бы им от нас прятаться? — бросила на него вопросительный взгляд Саня.

Чтобы напугать, — ответил он.

Бред какой-то, — сказала девочка. — Ладно, пошли вперед. Может, хоть здесь наконец когонибудь встретим.

Улица с тянувшимися сплошной стеной домами кончилась, и путники свернули на точно такую же. Тимофей время от времени снова принимался стучать в двери или кидал в окна камушки, но ему ни разу никто не ответил. Тишина стояла мертвая. Будто в этом городе, если кто и жил, то очень-очень давно.

Они свернули еще на одну улицу — и останокплись, как вкопанные. Прямо на них надвигались чудовища, огромные, выше домов. Впрочем, разглядывать их в деталях было некогда.

Нее трое с воплями ужаса бросились назад. Время от времени они оглядывались: чудовища неотступно преследовали их, и расстояние между ними и беглецами сокращалось.

Оглянувшись в четвертый раз, Тимка неожиданно понял: он смотрит на собственное лицо!

— Саня! Ми! Стойте! — крикнул он и, развернувшись, побежал навстречу чудовищам.

Так и есть: перед ними были они сами, тлько во много крат увеличенные. Тимофей поодбежал к своему двойнику и тронул его за ногу. Тот растаял, как облако, — будто его никогда и не было.

— Саня, Ми, — жестом поманил он друзей.

— Ничего не понимаю, — пробормотала Кассандра.

— Да не бойся, — подбодрил ее Тимка. — Это фантомы. Мы сами себя напугали.

Девочка нерешительно подошла к своему двойнику. Тот в замешательстве топтался на месте. Она тронула его дрожащей рукой, и он исчез.

Теперь остался только громадный фосфорун. Осмешевший Ми прыгнул на него:

— А ну, пошел вон!

Фантом так и сделал.

— Слушай, а как ты понял? — изумленно взирала на мальчика Саня.

— Вдруг узнал самого себя, — объяснил тот. — А себя бояться глупо. Ну, и сама видишь… — И он указал туда, где только что стояли фантомы. — Ладно, пошли дальше.

За ближайшим поворотом мертвый город кончился. Перед ними снова темнел вход в туннель.

— Мы что же, назад вернулись? — озадаченно остановилась Кассандра.

Нет, кажется, это новый туннель, — пригляделся Тимка. — Тот остался по ту сторону города.

Сложный вопрос, — в голосе Кассандры звучи ла неуверенность. — Мне лично совсем не какется, что это другая сторона города. Он весь какой-то одинаковый.

В общем-то, да, — вынужден был согласиться Тимофей.

Конечно, спасаясь от собственных фантомов, он и не могли слишком сосредоточиться на досгопримечательностях этого города, но все же им показалось, что совершенно одинаковые улицы попросту переходят одна в другую, да и домастены мало чем отличались друг от друга. Не исключено, что они, покружившись по лабиринту улиц, вернулись к тому же самому подпсмелью.

Но если подземелье то же самое, там же лмеи, — поежилась Кассандра.

Нет, — пригляделся внимательней к крайнему зданию Тимка. — У входа в то подземелья слева был дом с окнами и низкой дверью. Тут тоже есть слева дом, но совсем другой. Видишь, пи одного окошка и на двери узор из гвоздиков.

Ты точно помнишь? — спросила девочка.

Да я же в ту дверь стучался и камень в окно кинул!

Точно, кинул! — подтвердил фосфорун. — Мне еще этот камушек, когда обратно падал, чуть по голове не съездил. Я едва успел отпрыгнуть.

Ну, если так… — усмехнулась Саня.

Пошли! — первым направился в темноту туннеля Тимка.

Они снова побрели во мраке, который лишь немного рассеивал свет от хвостика Ми, который все тускнел и тускнел.

Ты снова голодный? — со страхом спросила Кассандра.

А вы разве нет? — пропищал фосфорун. — Нам же так и не удалось поесть. Только запахом рыбки поманили и ничего не дали. А я от этого еще больше проголодался.

Потерпи еще немного, пожалуйста, — взмолилась девочка. — Когда мы отсюда выберемся, ты получишь самую вкусную рыбу.

Я терплю! — Фосфорун поднялся на задние лапки и гордо расправил тщедушные плечики. — Только, боюсь, организм мой надолго не обманешь.

А ты попробуй идти и думать о той большой жареной рыбе, которую мы съели на берегу реки, — посоветовал Тимка.

Ми попробовал. Хвостик его засветился ярче, но потом снова стал угасать.

Сперва мне помогло, — смущенно объяснил Ми, — но теперь еще больше есть захотелось.

Придется опять тебя нести, — вздохнула Кассандра, и они с Тимкой уложили фосфоруна на плащ.

«Только бы скорее куда-нибудь выбраться, — стучало в голове у Тимофея, — иначе мы тут окончательно заблудимся». Фосфорун слабел скаждым их шагом, и его хвостик уже едва тлел, ничего толком ие освещая.

Сколько же еще идти? — У Кассандры начали подкашиваться ноги, ибо, слабея, Ми стал тяжелеть.

И непонятно, что нас ждет впереди, — с трудом переводил дух Тимка.

За исключением передышки в темнице, они г тех пор, как здесь оказались, вынуждены оыли постоянно от чего-то спасаться и куда-то нестись. Томительное, нескончаемое путешествие измотало их. Хвостик у Ми давно погас, и сам он лишь тихо постанывал на плаще.

Терпи, терпи, — то и дело повторял ему Тимофей. Впрочем, он толком не понимал, кого Польше подбадривает — фосфоруна или самого себя.