– Кэт. Не бойся, это я.

На лестнице маячила черная тень. Подняв голову, Кэт увидела сидящего на ступеньках Джонаса. В тусклом свете она различила щетину и усталый взгляд.

– Я знала, что это ты. – Кэт не могла объяснить почему, но это так. Она чувствовала его на подсознательном уровне.

Она была измучена, но при виде Джонаса взбодрилась. Он словно влил в нее свежую энергию.

– Поднимайся сюда, Кэт.

Она подошла и села рядом.

– Тяжелый день? – участливо спросил он.

– Неделя двойных смен, – ответила она. – Ты когда вернулся?

– Утром. Хотел позвонить сразу, но пришлось решить пару проблем. А потом понял, что ты уже на работе. Я пробежался, перекусил и пришел сюда.

– Тебе удобно? – спросила она. – Можем поговорить прямо здесь. Вечер чудный, соседка уехала на две недели. Мы никого не побеспокоим.

– О’кей.

Кэт только собиралась с силами, чтобы спросить, не передумал ли он, но Джонас ее опередил.

– Я удивился, получив от тебя ответ так быстро. Думал, что придется уговаривать тебя согласиться.

– Я планировала отказать тебе, – призналась Кэт, теребя подол синего форменного платья.

– Что заставило тебя изменить решение?

Может ли она ему довериться? А разве у нее есть выбор?

– Я единственный ребенок в семье. Мама умерла, когда мне было четырнадцать. Отец женился через полгода. Моя мачеха… сложный человек. До смерти мамы мы с отцом были лучшими друзьями, но Джун сделала все, чтобы нас развести. В результате я жила с тетей Кейт. Она мамина сестра-близнец.

– Отец жив?

– Умер пять лет назад, скоропостижно, от сердечного приступа. – Кэт замолчала. У нее перехватило горло и защипало в носу.

Джонас положил ей руку на затылок, и она тут же расслабилась. И как ему только это удается?

– Он оставил Джун все до цента. Мне достался только дом, в котором я провела детство, но при условии, что Джун будет в нем жить до конца дней, а я должна платить за содержание дома.

– Вот это да, – сказал Джонас, не отнимая руки, за что Кэт была ему благодарна. Она успокоилась и почувствовала равновесие. – И мачеха тебе не помогает?

Кэт лишь горько усмехнулась в ответ.

– Гори я ярким пламенем, Джун плеснула бы бензина.

Не желая вдаваться в грустные подробности прошлого, Кэт сменила тему.

– Кейт, напротив, просто золото. Она оплатила последний семестр колледжа, чтобы я получила диплом.

– Она, похоже, боец, – мягко сказал Джонас.

– Так и есть. Она моя опора, мой лучший друг и моя вторая мама.

Он большим пальцем массировал основание шеи Кэт.

– Но?

Она может ему все объяснить. Он поймет.

– У нее обнаружили редкую раковую опухоль поджелудочной железы. Это было для нее большим ударом. Она, прежде такая жизнелюбивая, энергичная и веселая, теперь прикована к креслу и кровати. И это меня убивает. – Кэт горько усмехнулась каламбуру. – Ее убивает. Доктора Санта-Барбары бессильны что-либо сделать. Но есть врач-исследователь в Малибу, работающий в частной клинике и проводящий экспериментальное лечение. Он достиг удивительных результатов, используя комбинацию гомеопатических средств и твердых наркотиков.

Кэт уставилась на улицу. Ее плечи поникли.

– Похоже, что это ответ на наши молитвы. Курс лечения дорогой, но, если ты… заплатишь мне за брак, я смогу оплатить лечение.

– И платье, – пошутил Джонас.

Кэт не улыбнулась его шутке.

– Деньги – первая проблема, но есть и другие.

– Например?

– Существует длинный лист ожидания. Очереди ждут более молодые, семейные, дети. Умом я понимаю, что доктор выбирает пациентов гораздо моложе, чем Кейт. Но я хочу, чтобы отобрали именно ее. Она может показаться неподходящим кандидатом на бумаге, но она для меня все.

Джонас притянул девушку к себе, обняв ее за плечи.

– Ш-ш, дорогая. Все хорошо.

Кэт спрятала лицо у него на груди, не в состоянии сдержать слез. Она годами не позволяла себе плакать. Кэт не могла показать свою слабость. Но чем больше она сдерживалась, тем сильнее рыдания рвались наружу. И Кэт сдалась. Отодвинувшись от Джонаса, она обняла колени руками и зарыдала. Вскоре колени стали мокрыми, слезы катились по ногам, образуя лужицу на мозаичном полу. Джонас молча гладил ее по спине круговыми движениями. Он был ее якорем, не позволившим потоку слез унести ее.

В конце концов слезы иссякли, и Кэт начала понемногу успокаиваться. Краем футболки Джонас промокнул ее щеки, а затем поднес мягкую ткань к ее носу.

– Хочешь высморкаться?

Кэт отшатнулась.

– В твою футболку?! Ни за что.

– Слава богу! – улыбнулся Джонас, опустив футболку. – Лучше?

– Да, спасибо. Извини. Я так устала быть сильной. Каждый день с ужасом жду, что новая волна проблем накроет меня с головой и я утону. – Кэт подавила новое рыдание.

– Ш-ш, Кэт, – снова притянул ее к себе Джонас. – Хватит рыдать, не то заболеешь.

– Я не могу позволить себе болеть, – пробормотала Кэт, обняв его за шею.

Джонас легко поднял ее на руки и понес к двери.

– Где ключ, Кэт?

Она раскрыла ладонь, в которой держала ключ. Джонас открыл дверь, и, не зажигая света, понес ее прямо в спальню.

– Тебе нужно поспать, Кэт, – мягко сказал он, положив ее на кровать.

– Нам нужно поговорить о твоем предложении, – сонно пробормотала она, закрывая глаза.

– Обязательно, но не сейчас. – Джонас прикрыл ее одеялом. – Сейчас спи. Мы все решим позже. Время есть.

Кэт провалилась в сон, впервые за долгие годы почувствовав себя защищенной.

Джонас переступил порог роскошного вестибюля «Эль-Акантиладо» вскоре после полудня, удивившись, что даже днем популярный ресторан забит до отказа. Отойдя в сторонку, он увидел, как Кэт вернулась за стойку администратора с дежурной улыбкой на лице.

Под глазами темные круги, которые не скрыл искусный макияж. Видно было, что она провела беспокойную ночь.

Гости, пришедшие на ланч, конечно, ничего не замечали. Им было не до Кэт. Джонас, напротив, не переставал думать о ней с самого утра.

И не только в смысле предстоящего фиктивного бракосочетания. Его воображение рисовало ее обнаженной. Ему страстно хотелось покрыть поцелуями ее стройное тело с головы до ног, обнять ее, защитить, облегчить ей жизнь.

С каких это пор он стал относиться к предстоящему браку не как к сделке? Почему все осложнилось? Кэт Моррисон постоянно занимала его мысли и незаметно прокралась в сердце. Это неправильно, и с этим нужно что-то делать.