имя вошло в понятие «Пиррова победа»[31] — в конце концов его вытеснили из Италии, но и римляне понесли тяжелые потери. К 229 г. до н. э. картина радикально изменилась. Впервые в истории римские армии вступили на греческую землю под предлогом борьбы с иллирийскими пиратами, о грабительских набегах которых шла дурная слава. Вернувшись в Италию, римляне оставили после себя протектораты, своеобразные форпосты для дальнейших действий.

Греки не замечали, что происходит, пока не стало слишком поздно. Возможно, они даже не представляли себе, насколько римский город отличался от греческого полиса. Простые римляне не участвовали в управлении и не имели никакой реальной власти. Не существовало ни римского варианта выборных судов, ни чего-то похожего на холм Пникс, места народных собраний в Афинах. Несколько влиятельных семейств, заседая в Сенате, правили Римом, и призвать их к ответу не было почти никакой возможности. Вместо образованного, политически активного среднего класса, который следил за деятельностью элиты, в Риме существовала печально известная толпа.

Кроме того, сама римская культура превозносила военные успехи, и удачливым военачальникам предоставлялась полная свобода действий. Вот почему история Рима была бесконечной чередой захватов, а само его существование зависело от безостановочного применения силы.

За пятьдесят лет, с 217 по 168 г. до н. э., римляне, виртуозно прикрываясь заверениями в дружбе и разглагольствованиями об общих ценностях, захватили всю Грецию. Царь Агелай из Этолийского союза был одним из немногих, кто понимал, к чему все идет. В 217 г. до н. э. на собрании греческих полисов близ Коринфа он убедил греков забыть о распрях и объединиться для защиты от «грозовых облаков, сгущающихся сейчас на западе».

Как и опасался Агелай, для сопротивления Греция была слишком разъединена. В ее материковой части действовали три главные силы: македонцы на севере, Этолийский союз в центре и Ахейский — на Пелопоннесе. В следующие пять десятилетий Рим так увлекся игрой на противоречиях между ними, что просмотрел угрозу со стороны Карфагена. В 168 г. до н. э. римляне уже были готовы ввести в Грецию свои легионы, и в сражении при Пидне полегли тысячи македонцев, тогда как противник потерял не больше ста человек. Последовал один из самых кровавых эпизодов римской истории, потому что военачальник Луций Эмилий Павел отдал приказ своим войскам безжалостно подавлять любое неповиновение. Римляне убили или взяли в рабство 150 000 греков, а их земля была буквально выжжена.

К тому времени римляне успели захватить уже почти весь эллинистический мир. Неподалеку от Александрии царя Антиоха из династии Селевкидов, двинувшегося на завоевание земель Птолемеев, перехватил престарелый римский сенатор Гай Попиллий Ленат. Послание сената было коротким и ясным: «Поворачивай обратно». Антиох попросил дать ему время, чтобы обсудить все с советниками, но Ленат нарисовал на песке вокруг ног царя круг и заявил, что получит ответ прежде, чем тот выйдет за его пределы. Позади Антиоха стояла вся его армия, а впереди — один-единственный римский сенатор, и все-таки царь последовал указанию сената и повернул обратно. Стало ясно, что теперь в Средиземноморье существует лишь одна супердержава.

В 146 г. до н. э., окончательно разгромив Карфаген, римляне разделались и с Грецией. Ахейский союз, спровоцированный на восстание, потерпел полное поражение. Город Коринф сровняли с землей, все его мужское население перебили, а женщин и детей продали в рабство.

Отнимать, резать, грабить на их лживом языке зовется господством; и, создав пустыню, они [римляне] говорят, что принесли мир[32].

Тацит. Жизнеописание Юлия Агриколы. 98 г.

Восстание и кара за него

Прямое правление Рима сильно ударило по полисам Греции и Азии, потому что алчная республика наложила на них бремя непосильного налога. Греция попробовала нанести последний ответный удар, что стало своего рода конвульсией независимости.

В 88 г. до н. э. Митридат VI, царь Понтийского царства, призвал народы Малой Азии восстать и истребить своих соседей-римлян. Исстрадавшиеся греки охотно отозвались: в Греции и Анатолии было убито около 80 000 переселенцев из Рима. Римский военачальник Маний Аквилий при попытке побега был взят в плен на острове Лесбос, и греки казнили его, залив в горло расплавленное золото.

Несмотря на свое полуперсидское происхожение, Митридат выставлял себя защитником всех греков и сумел заручиться поддержкой материковых городов, в том числе Афин. Последовала ужасная кара. Величайший военачальник Рима, Сулла, высадившись в Иллирии, пошел прямо на Афины. После пятимесячной осады, когда горожане изголодались до того, что ели обувную кожу и траву, в полночь Афины были захвачены в ходе стремительной атаки. Очевидцы вспоминали, что по улицам текли ручьи крови.

Поразительно, но даже в самые трудные дни осады чувство собственного превосходства не изменило афинянам ни на йоту. Самые знатные из них даже вышли за городские стены, чтобы рассказать Сулле о величии своего города, на что получили резкую отповедь.

Он [Аристион, тиран Афин] послал для переговоров о мире двоих или троих… которые, нисколько не интересуясь спасением города, важно повели речь о Тесее, об Эвмолпе, о Персидских войнах, так что Сулла сказал им: «Идите-ка отсюда, милейшие, и все свои россказни прихватите с собой: римляне ведь послали меня в Афины не учиться, а усмирять изменников»[33].

Плутарх. Сравнительные жизнеописания. Сулла

Чтобы разгромить Митридата и восстановить господство в Малой Азии, лучшим римским военачальникам потребовалось три войны и свыше двадцати пяти лет. Греки больше никогда серьезно не задумывались о возмездии, обратив таланты на более перспективное дело: превратить завоевателей в почти настоящих греков. Впрочем, и среди греков находились ярые сторонники римского уклада.

Полибий и римский уклад

Римляне рано поняли, насколько выгодно перемещать своих врагов в Рим и воспитывать их по-римски. Самый наглядный в этом смысле пример — Полибий. Он родился примерно в 210 г. до н. э. в одном из знатнейших семейств, входящих в Ахейский союз, и оказался в числе тысячи заложников, отправленных в Рим в 167 г. до н. э. после битвы при Пидне. Он прожил там семнадцать лет, вращался среди самых влиятельных семейств (среди которых был и род Эмилия, победителя в том сражении) и основательно познакомился с римским образом жизни и государственным устройством.

В 146 г. до н. э. сын Эмилия, Публий Корнелий Сципион Эмилиан, разграбил Карфаген, и Полибий это видел. Когда через год та же участь постигла Коринф, Полибий видел и это. Он стал непосредственным свидетелем жестокости людей, принявших его к себе, но их успех кружил ему голову. А более всего его поразило, как республика сумела оправиться от катастрофы после битвы при Каннах, состоявшейся в 216 г. до н. э. — целая армия