— Браво, д'Эвре, вы говорите так же гладко, какпишете, — воскликнул Петя. — Да только все дело в том, что никакогоБога нет, а есть материя и еще элементарные принципы порядочности. Вам жесоветую из вашей концепции сделать фельетон для «Ревю паризьен» — отличнаятема.

— Чтобы написать хороший фельетон, тема ненужна, — заявил француз. — Надо просто уметь хорошо писать.

— Ну уж тут вы загнули, — возмутился Маклафлин.— Без темы даже у такого словесного эквилибриста, как вы, ничего путногоне выйдет.

— Назовите любой предмет, хоть бы даже самыйтривиальный, и я напишу про него статью, которую моя газета с удовольствиемнапечатает, — протянул руку д'Эвре. — Пари? Мое испанское седлопротив вашего цейсовского бинокля.

Все необычайно оживились.

— Ставлю двести рублей на д'Эвре! — объявилСоболев.

— На любую тему? — медленно повторил ирландец.— Так-таки на любую?

— Абсолютно. Хоть вон про ту муху, что сидит на усе уполковника Лукана.

Румын поспешно отряхнул усы и сказал:

— Ставлю триста за мсье Маклафлина. Но какой взятьпредмет?

— Да вот хотя бы ваши старые сапоги. — Маклафлинткнул пальцем на запыленные юфтевые сапоги француза. — Попробуйте-канаписать про них так, чтобы парижская публика читала и восторгалась.

Соболев вскинул ладони:

— Пока не ударили по рукам, я пас. Старые сапоги — этоуж чересчур.

В результате на ирландца поставили тысячу, а желающихпоставить на француза не отыскалось. Варе стало жаль бедного д'Эвре, но денегни у нее, ни у Пети не было. Подойдя к Фандорину, все листавшему страницы стурецкими каракулями, она сердито прошептала:

— Ну что же вы! Поставьте на него. Что вам стоит!Наверняка ведь получили от своего сатрапа какие-нибудь серебреники. Я вам потомотдам.

Эраст Петрович поморщился и скучным голосом сказал:

— Сто рублей на м-мсье д'Эвре. — И снова углубилсяв чтение.

— Итого, десять к одному, — резюмировалЛукан. — Господа, выигрыш небольшой, но верный.

В этот миг в шатер стремительно вошел Варин знакомец —капитан Перепелкин. Его было не узнать: мундир с иголочки, сапоги сияют, наглазу импозантная черная повязка (видно, синяк еще не прошел), голова обвязанабелым бинтом.

— Ваше превосходительство, господа, я только что отбарона Криденера! — солидно объявил капитан. — Имею важное сообщениедля прессы. Можете записать — генерального штаба капитан Перепелкин,оперативный отдел. Пе-ре-пел-кин. Никополь взят штурмом! Мы захватили в плендвух пашей и шесть тысяч солдат! Наши потери — сущий пустяк. Победа, господа!

— Черт! Опять без меня! — простонал Соболев ибросился вон, даже не попрощавшись.

Капитан проводил генерала несколько растерянным взглядом, новестника уже со всех сторон обступили журналисты. Перепелкин с видимымудовольствием стал отвечать на их вопросы, щеголяя знанием французского,английского и немецкого.

Варю удивило поведение Эраста Петровича.

Он бросил книгу на стол, решительно растолкалкорреспондентов и негромко спросил:

— П-позвольте, капитан, вы не ошиблись? Ведь Криденерполучил приказ занять Плевну. Никополь в совершенно п-противоположномнаправлении.

Было в его голосе что-то такое, отчего капитан насторожилсяи на журналистов обращать внимание перестал.

— Вовсе нет, милостивый государь. Я лично принялтелеграмму из штаба верховного, присутствовал при расшифровке и сам отнес еегосподину барону. Отлично помню текст: «Начальнику Западного отрядагенерал-лейтенанту барону Криденеру. Приказываю занять Никополь и укрепитьсятам силами не менее дивизии. Николай».

Фандорин побледнел.

— Никополь? — еще тише спросил он. — А чтоПлевна?

Капитан пожал плечами:

— Понятия не имею.

У входа раздался стук шагов и звон оружия. Полог резкораспахнулся, и в шатер заглянул подполковник Казанзаки, век бы его не видеть.За спиной подполковника блестели штыки конвоя. Жандарм на миг задержал взглядна Фандорине, посмотрел сквозь Варю, а Пете радостно улыбнулся.

— Ага, вот он, голубчик! Так я и думал.Вольноопределяющийся Яблоков, вы арестованы. Взять его, — приказал он,обернувшись к конвойным. В клуб проворно вошли двое в синих мундирах иподхватили парализованного ужасом Петю под локти.

— Да вы сумасшедший! — крикнула Варя. —Немедленно оставьте его в покое!

Казанзаки не удостоил ее ответом. Он щелкнул пальцами, иарестованного быстро выволокли наружу, а подполковник задержался, поглядываявокруг с неопределенной улыбкой.

— Эраст Петрович, что же это! — звенящим голосомвоззвала Варя к Фандорину. — Скажите же ему!

— Основание? — хмуро спросил Фандорин, глядяжандарму в воротник.

— В шифровке, составленной Яблоковым, заменено однослово. Вместо Плевны — Никополь, только и всего. А между тем три часа назадавангард Осман-паши занял пустую Плевну и навис над нашим флангом. Так-то,господин наблюдатель.

— Вот и ваше чудо, Маклафлин, которое может спастиТугцию, — донесся до Вари голос д'Эвре, говорившего по-русски довольночисто, но с очаровательным грассированием.

— Не чудо, мсье корреспондент, а самая обычнаяизмена, — усмехнулся подполковник, но смотрел при этом наФандорина. — Просто не представляю, господин волонтер, как вы станетеобъясняться с его высокопревосходительством.

— Много б-болтаете, подполковник. — Взгляд ЭрастаПетровича опустился еще ниже, к верхней пуговице жандармского мундира. —Честолюбие не д-должно быть во вред делу.

— Что-с?! — Смуглое лицо Казанзаки задергалосьмелким тиком. — Мораль читать? Вы — мне? Однако! Я ведь о вас, господинвундеркинд, успел кое-какие справочки навести. По роду службы-с. Физиогномия увас получается не больно нравственная. Шустры не по летам-с. Кажется, выгодножениться изволили, а? Причем с двойной выгодой — и жирное приданое приобрели, исвободу соблюли. Тонко сработано! Поздрав…

Он не договорил, потому что Эраст Петрович очень ловко, каккот лапой, смазал ему ладонью по пухлым губам. Варя ахнула, а кто-то изофицеров схватил Фандорина за руку, но тут же отпустил, потому что никакихпризнаков буйства ударивший не проявлял.