– Не нравится? – слегка испуганно поинтересовалсяЛися. – Коренная смена имиджа. Вместо нежной блондинки – роковаябрюнетка-вамп, погибель мужчин!

Свин молча обозревал Глафиру.

– Сеня, – осторожно сказал Лися, – мы жепридерживаемся концепции «девочка-крик», сплошной скандал. Блондинка в такомслучае не канает. Брюнетка – самое оно!

– Верни Глафиру, – спокойно велел Свин, – ястолько бабок на ее раскрутку убил, мне знакомая морда нужна.

– Нет, – закапризничала певичка, – менятолько что с Хлебниковой перепутали! Хочу новый имидж! Так на концерт поеду.

– Это парик? – осведомился Свин.

Лися кивнул:

– Да, я не рискнул сразу на краску.

Свин молча сдернул с Глафиры накладные волосы.

– Ой, – взвыла та, – больно!

– Физиономию мыть, красить, как всегда, –распорядился Свин.

– Идиот! – затопала ногами Глафира. – Скунс,дебил! Хочу быть брюнеткой! Хочу! Я звезда! Суперстар.

И тут Свин побагровел. Глаза его медленно сузились, губысжались в ниточку. Лися змейкой юркнул за диван, Глаша примолкла, но поздно.Семен схватил певичку за руку и вывернул ее.

– Больно! – закричала Глафира.

В ее глазах появились слезы.

– Хорошо, – протянул Свин.

Потом он вытер лицо певицы париком, с удовлетворениемпосмотрел на испорченный макияж и отчеканил:

– Ты – никто! Слабо воющая кукла без мозгов. Я тебясотворил, я тебя и убью. Фанерщица! Звезда, блин! Кошка мяукающая! Дать быпинка, да денег потраченных жаль. Молчать, сука! Лися!

– Я здесь! – пискнул стилист.

– Еще раз без меня имидж менять надумаешь…

– Понял, понял.

– Ступай, нанеси ей макияж заново, – велел Свин.

Глафира, разрыдавшись, упала на диван.

– Не пойду.

Семен с силой ущипнул ее за голую руку.

– Двигай, уродина, концерт скоро, хорош истерикигонять, журналистов тут нет.

– Мне плохо!

Свин со всего размаха отвесил певице оплеуху.

– Теперь лучше?

Глафира захлебнулась слезами.

– Не бей ее, – закричала я, кидаясь кСвину, – она уже идет грим накладывать!

Но Глафира уперлась.

– Нет, – прошептала она, – не хочу, я устала,заболела! Нет.

Свин снова поднял руку, я повисла на продюсере.

– Стой, ты ей синяков наставишь перед концертом.

Мужик опустил карающую длань и пнул Глафину ботинком в бок.

– Шевелись, суперстарина! Поющая коза!

Я кинулась к Глафире:

– Вставай, милая, он тебя убьет. Сейчас не надокапризничать. Ты звезда, спору нет, но у него деньги. Идем, солнышко, ну,поругались, с кем не бывает, пошли!

Лепеча всякие глупости, я подняла Глафиру и повела ее застилистом.

– Я его убью, – прошептала она, – пырнуножиком в сердце, скот! Сволочь!

– Обязательно, – тихо ответила я, – но несейчас, не здесь же, при всех.

– Ты мне поможешь, – в полной отключке бормоталаГлафира, – да? Скажи? Давай его вместе зарежем? Соглашайся, а то я непойду краситься!

– Конечно, милая, – успокоила я ее, –обязательно, похоже, в этом вопросе я большой профессионал.

Самое интересное, что в концертный зал мы приехали вовремя.Глафира казалась совершенно спокойной, от истерики и следа не осталось. Глазапевицы ярко сверкали, на щеках играл румянец. Весело улыбаясь, она шла покоридору, то и дело кивая знакомым:

– Привет, котик! Здравствуй, лапа! О, Муся, ты шикарновыглядишь.

Я тащила портпледы и сумку, чувствуя, как в спине возникаетболь, к тому же мне отчаянно захотелось спать, зевота просто раздирала рот.

Войдя в гримерную, Глафира села на стул и уставилась взеркало, мне предстояло вытащить концертное платье и отгладить замявшиесяскладки. Никакого энтузиазма предстоящая работа у меня не вызывала.

– Глашенька, – влез в комнату худенький парнишка сбумагой в руке, – ты у нас вторая, поторопись.

Глафира, только что преспокойно корчившая рожи зеркалу,подскочила на стуле.

– Что ты сказал, Мотя? А ну повтори!

– Идешь второй, – испуганным голосом проговорилюноша.

– Я? Интере-есно, – протянула Глафира, –очень здорово! Вторая! Я?! Вторая??! С ума сошел!!! Но я закрываю концерт!

– Это невозможно, – просвистел Мотя, – назакрытии выступают «Баблз».

– «Баблз» последние? – взвыла Глафира. – Дакто их знает?! Нет, Мотя, это тебе так с рук не сойдет. Я не сирота, у меняСвин есть.

– Но… – начал было Мотя.

– Молчать! – рявкнула Глафира и схватиламобильный.

В ту же секунду Мотя, выкрикнув: «Ну, я тебя предупредил!» –выбежал из гримерной.

– Немедленно приволоки его назад! – завопилаГлафира. – Танька, шевелись!

Я понеслась было за Мотей и тут же растерялась. Длинныйкоридор изгибался во всех направлениях, буквально через пару шагов отгримуборной Глафиры он разваливался на два рукава. Я не узнала, куданаправиться.

– Мотю не видели? – спросила я у полуголой девицыс размалеванным лицом.

– Он вроде за сигаретами двинул, – хрипло ответилаона.

– А где тут буфет?

– Ну… на этаж ниже, только не стоит туда ходить, –зачирикала девица, – там одна дрянь, бутерброды с копченкой и спрайт.Лучше уж воды простой попить, у лифта кулер стоит.

– Я есть не хочу, мне Мотя нужен.

– Сказала же тебе, что он за сигаретами пошел.

– Разве их не в буфете продают?

Девчонка секунду молча смотрела на меня, потом засмеялась:

– «Сигареты» – это название группы. Они вроде в седьмойпереодеваются.