– Всем! Мне, папе, Тане, – перечислила Настя, – да и приполучении паспорта результаты понадобятся, начнут чиновники права качать, а мыим на стол бумажку! Опля! Смотрите! Настя – дочка Медведева!

– Тебя хотят унизить, – понесла чушь Елена Сергеевна, – недоверяют, ставят под сомнение твои слова! Пошли! Я точно знаю – ты моявнученька!

– Нет! – не дрогнула девушка. – Мне самой необходим анализ.Для личного спокойствия. Вот когда все завершится, я подойду к Тане и скажу:«Извини за детское хамство. Ты мне мать, хоть мы и не одной крови, да родная.Мамочка, а не мачеха!» Мачеха – она в «Морозко», жуткая сволочь, котораяпадчерицу в лес отвела! Разве Таня такая?

Татьяна схватилась за стену, похоже, ей стало не по себе.

– Сердце остановилось, – прошептала Елена Сергеевна, садясьв кресло, – если не хотите моей смерти, не делайте анализа! Умоляю! Неподвергайте внучку стрессу. Еще СПИДом заразится от укола! Или гепатитом!Только нашли девочку и потеряем!

Домой я вернулась поздно и обнаружила в прихожей изящную, повсей видимости, очень дорогую шубку из ягуара. Около калошницы валялисьнебрежно брошенные белые сапоги. Обладательница такой обуви не ездит в метро ине толкается в трамвае, личная охрана несет ее на руках от подъезда до пафоснойиномарки.

Я стащила куртку и тут же увидела сумку фирмы «Биркин».Прекрасно знаю, сколько стоит сие изделие из натуральной кожи – тысячсемь-восемь американских рублей. Да еще просто так ее не купить, надозаписаться в очередь, ждать почти год, и лишь тогда вы станете счастливойобладательницей сего шедевра. Впрочем, «Биркин» сродни «Роллс-Ройсу», говорят,что эти машины служат вечно. А сумочку передают из поколения в поколение, чемона старше, тем ценнее. «Биркин» – это вложение капитала, и мало кто из женщинспособен бросить ее вот так, небрежно, на пол в груду не особо чистых ботинок икроссовок.

Так кто к нам прикатил? Внучатая племянница английскойкоролевы? Или двоюродная сестра арабского шейха? Наши приятели обеспеченныелюди, но ни у кого из них нет подобной шубки и аксессуаров.

В полном недоумении я пошла в гостиную, но там было пусто,лишь под креслом тихо лежал Банди.

– Милый, – позвала я, – ты чего притаился? И куда подевалсянарод?

Пит осторожно завилял длинным тонким хвостом, но из укрытияне вылез.

– Понятненько, – засмеялась я, – опять из сада прибежалаполевка! Вот нахалки! И как они только в дом пробираются! Мы заделали все щели,но для грызунов преград нет!

Бандюша тихо заскулил.

– Ты бойцовый пес, кровожадный, готовый разорвать любоговрага, – напомнила я, – неужели тебе не стыдно?

Питбуль поднял голову и потряс ушами. Я махнула рукой, какойсмысл упрекать Бандика? Нам достался странный экземпляр, он дружит с кошками идо обморока боится всякой живности. Пес способен лишиться чувств при виделягушки, мыши вызывают у него панику, а здоровенные комары, этакие летающие вертолеты,которых в народе ошибочно называют «малярийными», доводят пита до нервногосрыва. Вот пуделиха Черри – храбрая охотница. Голову на отсечение даю, онасейчас затаилась в надежде сцапать мышку. Черричка глухая, почти слепая, онаеле-еле ковыляет на артритных лапах, но борозды не портит. Для меня остаетсязагадкой – каким образом Черри лихо ловит полевок? Может, у нее в голове радар?

Решив попить чайку, я вошла на кухню, включила свет и,поскользнувшись, шлепнулась на пол, пребольно стукнувшись головой о шкафчик. Впервое мгновение я испугалась, потом пошевелила всеми конечностями, повертелаголовой и попробовала подняться. Главное, не сломать позвоночник и шейку бедра,все остальное рано или поздно заживет. Но почему я не могу встать на ноги? Покакой причине они так скользят? Временно прекратив бесплодные попытки, япощупала пол и горько вздохнула. Ирка с возрастом становится невыносима. Есличестно, она и прежде не слишком утруждала себя уборкой, но, став замужнейдамой, окончательно обленилась.[2] Вся плитка сейчас покрыта некоейсубстанцией, похожей на гель для душа. Наверное, кто-то уронил тарелку сгеркулесовой кашей, быстренько ее замел, а Ира не помыла пол. Ну сейчас я ейпокажу!

И тут я заметила на мойке шматок говядины, слишком большойдаже для нашей совсем не маленькой семьи. Гора темного мяса стояла холмом,наверное, в ней килограммов пять, не меньше. Ну Ирина! Съездила на рынок,купила мясо, бросила его и потопала смотреть телик! Готова поспорить, чтосейчас демонстрируют очередные мексиканские страсти.

Только я собралась заорать, как гора мяса медленно поползлав сторону холодильника. Временно лишившись способности издавать звуки, яуставилась на самостоятельно передвигающееся филе, потерла глаза, ущипнула себяи снова уперлась взглядом в ползущее мясо.

Пока я приходила в чувство, кусок бывшей коровы довольноловко добрался до рефрижератора, поднялся на дыбы, вытянул маленькие РУКИ,издал странный, чавкающий звук и переместился на дверцу морозильной камеры.

– Воды, – прошептала я, – и вызовите психиатра! Люди! В домеесть кто-нибудь? На помощь!

– Дарь Иванна! – закричала за спиной Ирка. – Чего на полуустроились? Не жестко?

Злость на Ирку давно покинула меня, я схватила ее за тапки иеле слышно спросила:

– Ира, где мясо?

– Какое? – деловито поинтересовалась та.

– Наше!

– Так на костях, – хмыкнула Ирка, – в смысле, у кого где,конечно, у меня больше в заднице, а у вас, Дарь Иванна, если честно, его нет.Не в обиду вам сказано, а для уточнения факта.

– Я говорю о говядине! – осипшим голосом пояснила я.

– Ах ты господи, – всплеснула руками домработница, – ну ктовам внушил, что к ушибам сырую отбивную прикладывают? Это ж когда было? Впервобытные времена так лечились! Уже давно аспирин придумали. Принести? Че,больно звезданулись?

Наивная вера Ирки во всемогущество ацетилсалициловой кислотыобычно вызывает у меня улыбку, но сегодня мне было не до смеха.

– Ира, – просипела я, – что там ползет?

– Где? – прищурилась домработница.

– На холодильнике, не видишь? Мясо движется.

– У нас его нет, – занудила Ирка, – я на рынок не поехала,Ванька виноват, сломал…