Он никогда не разговаривал о личном при ней — не изделикатности чрезмерной, а все потому же, почему и служебных романов непризнавал. На работе только работа, все, что не работа, — только после и неимеет отношения «к персоналу».

«Персоналом» была Маша Вепренцева.

«Я должна его разлюбить, — подумала она мрачно. — Вот простовзять и разлюбить. Сегодня же. Сегодня я его разлюблю. Я не хочу терзаться имучиться и все время мучаюсь и терзаюсь!…»

— Маша, что ты застыла?! Давай, давай, шевелись, тебя Марковждет, нам надо к Веснику и еще поговорить!

Она сосредоточенно кивнула и повернула за угол. Родионоввызвал лифт.

Конечно, он ничего не понял. Машино лицо, моментальноставшее расстроенным, он заметил и решил, что у нее живот болит. Или из-за тогополоумного переживает. Немного вроде успокоилась, а теперь вот опять начала.

Если бы кто-нибудь сказал ему, что Маша переживает из-затого, что вот сейчас по телефону ему позвонила любимая и она поняла, что этоего любимая, и из-за этого расстроилась, он бы с чувством покрутил пальцем увиска.

Быть такого не может. Маша Вепренцева здравомыслящая и…нормальная. Уж он-то, Дмитрий Родионов, знает это точно!…

Он заглянул в пиар-отдел, где в данный момент все былизаняты обычными делами и параллельным развлечением Сильвестра, сидящего закомпьютером. Сильвестр что-то длинно и путано рассказывал из жизни компьютерныхмонстров. Родионов прислушался, но на «ламерах, юзерах и крякерах» понял, чтоему ничего этого все равно не постичь, и тут Сильвестр заметил его.

— Здрасти, — внезапно поздоровался он с ДмитриемАндреевичем.

— Привет, — поздоровался и Дмитрий Андреевич.

— А у меня тут «Квейк-3».

— Что?

— Игра такая, «Квейк-3»! Вы что, не играете?!

Родионов вздохнул. Не мог же он на весь пиар-отделпризнаться, что бывает с ним такое, играет он, особенно когда работа не идет!

— Правда не играете?! — Сильвестр сделал большие глаза, какесли бы неожиданно узнал, что Дмитрий Родионов не умеет ходить на ногах ипередвигается исключительно на руках. — Хотите, я вас научу?!

— Сейчас не хочу, — сказал Родионов. — Сейчас мне к Весникунужно. А где ты взял этот Квейк? В Сети, что ли?

— Ну да, — кивнул Сильвестр и повернулся к компьютеру. Глазау него блестели. — Это очень просто. Они нелицензионные и без диска идут. Такпросто берешь, качаешь, а потом ставишь, и все дела. И коды я нашел.

— Да чего их искать-то, — проявил осведомленность Родионов,— они все на «гейм ру» и так есть.

— Так вы играете?! — вскрикнул Сильвестр радостно. —Играете, да?

Родионов понял, что попался, и затосковал. Хорош знаменитыйдетективщик, которого на мякине не проведешь! Да еще и репутация у него была,старательно лелеемая, человека, который в компьютерах вовсе не разбирается ибез посторонней помощи ни один нужный файл отыскать не может! А тут — на тебе!…

Пропадающего ни за грош Родионова спас кто-то из ребят,работавших в отделе.

— Дим, Илья ждет, надо идти.

И Родионов позорно бежал, так и не признавшись, что в«Квейк-3» он очень даже играет!

У Весника в кабинете было прохладно и как-то гораздо болеесвободно, чем у Маркова. Свободно не в смысле мебели, а для души вольготнее.

Родионов вошел без стука, швырнул портфель в одно кресло иплюхнулся в другое.

Весник даже из-за стола не встал.

— Здорово, гений ты наш. Ну, как там, на шестом?

— Как всегда, — пробурчал Родионов, придвинул к себепепельницу и закурил. У Весника в кабинете курили все.

— Чай, кофе?

— Кофе у вас тут гадкий. Давай чай, что ли! Зеленый.

Этот зеленый чай — сено сеном! — нынче пили все и везде.Никто не знал, для чего он нужен, потому что на вкус он был нехорош, а цветом ивовсе подозрителен, но считалось, что нужно пить именно зеленый.

О, великая сила общественного мнения, правильно сформированногов правильном направлении!

Здоровый образ жизни — тренажерный зал, кефир со злаками,отварное мясо, зеленый чай и никакого сахара. Салат с рукколой, фетуччини скрабовым мясом и никакой котлеты с макаронами.

А что делать?…

Весник захохотал — он все время хохотал, такой уж у него былнрав, — вызвал секретаршу и попросил сварганить на троих зеленого чаю.

Тут только Родионов заметил, что в кабинете они не одни, а вотдалении на диване расположился кто-то еще.

— Знакомьтесь, — весело предложил Весник таким тоном, словноони могли отказаться знакомиться. — Или вы знакомы?

Человек приподнялся с дивана, но не до конца, и протянулруку, нисколько не озабоченный своим не слишком удобным полусогнутымположением. Конечно, Родионов откуда-то его знал, но откуда?… У него былоприятное лицо, длинные пшеничные волосы с выгоревшими светлыми прядями, ровныйзагар, щетина и впадины на щеках, которые особенно уважал писатель Джек Лондони искренне почитал их за признак решительности и мужества, свойственных белойрасе.

Постулаты писателя Джека Лондона писателю Дмитрию Родионовуказались сомнительными, но пришлось признать, что диванному молодому человекувпадины на щеках и впрямь придавали исключительно мужественный вид.

— Аркадий Воздвиженский, — представился Родионов попривычке.

— Игорь Веселовский, — в тон ему ответил молодой человек.

Весник опять захохотал.

— Дим, ты что, не узнаешь? Он ведет все ток-шоу! Вот еслиесть ток-шоу, которое все смотрят, значит, его Веселовский ведет!

— А почему вы Дима, если вы Аркадий?

— Я по паспорту Дима, а по работе Аркадий.

Конечно, в конце концов они друг друга узнали, сто развстречались в Останкине и на различных светских мероприятиях, и если в первуюминуту еще осторожничали, то сейчас стало ясно, что здесь, в кабинете ИльиВесника, собрались все свои — звезды и великие люди.

Игорь Веселовский и впрямь вел многочисленные передачи, хотяРодионову всегда было не слишком понятно, как это так. С его точки зрения, одинчеловек может вести только одну программу, а на остальные можно понабратьдругих людей, но, видимо, на телевидении все было не так уж просто.

Должно быть, кадров там не хватало.

Должно быть, руководство и не знало, где их взять, кадры-то.Нелегкое это дело — программу вести. Нелегкое и неблагодарное.