Марков подошел к окну и посмотрел на улицу, словно тампростирались невесть какие виды. Виды там, конечно, простирались, но совершеннообыкновенные, московские: дорога, скверик, в скверике лавочки, а за скверикомфанерно-панельные пятиэтажки, наследие Хрущева, пообещавшего всем, что скоро наместе пятиэтажек возведут дворцы, а пока и так сойдет, все лучше, чем в бараке!

Родионовская бабушка жила в бараке на Соколе, и не было умаленького Димы большей радости, чем поехать к ней «на чай». Бабушка быламолодая, веселая, широким голосом пела песни, которых Родионов потом никогда неслышал. И места лучше, чем этот самый барак на Соколе, тоже не было на свете!…

— Звонок ерунда, конечно, но планируется, что в Киеве вывстретитесь с Тимофеем Ильичом, а это… меняет все дело.

Родионов изумился.

— С Кольцовым?

Марков кивнул и смешно сморщил нос.

— А я… ничего об этом не знал.

— И я не знал, — признался Марков. — Я только утром об этомВеснику сказал. Он с вами летит. Весник, а не Кольцов.

К этому Родионов был совсем не готов и моментальнопочувствовал себя оскорбленным.

«Выездные мероприятия» считались в издательстве делом совершеннообычным и проводились не реже двух раз в год.

Писатели — «гении наши» — и писательницы — «звезды» —направлялись в «глубинку» и там «давали гастроли». Направить «гениев» и «звезд»в эту самую глубинку было делом многотрудным и хлопотным, ибо сначала отделТани Табаковой делал рекламу, завозились материалы, просчитывалисьпредполагаемые результаты и графики мероприятий, обговаривались условия иприглашались журналисты. Программой «гастролей» вместе с Табаковой занималсяВесник, и, как правило, пять дней визита расписывались «от и до» — от моментасхода с трапа самолета и до момента посадки в него же, дней через пять. Изаэропорта «гения» или «звезду» везли сразу на местное телевидение или радио,потом на встречу в книжный магазин, а затем уже журналисты шли непрерывнымпотоком, один за другим, и заканчивалось все поздно вечером, в гостинице.Родионов под вечер «на гастролях», как правило, уже почти не мог говорить отусталости и напряжения, распухший язык, не приспособленный молоть по двадцатьчасов без перерыва, не помещался во рту, и сам себе писатель напоминалспятившего поэта Бездомного с иконкой и свечечкой в руке. Маша доводила Дмитриядо двери его номера люкс и возвращалась к себе, где у нее еще продолжаласьработа. Что-то она согласовывала, утрясала и решала на завтрашний день, которыйначинался, как правило, местной утренней программой, то есть в полседьмогоутра, а вставать следовало в пять, чтобы продрать глаза, привести себя впорядок и вспомнить о том, что ты человек.

Нечто подобное планировалось и в Киеве, и Родионов был кэтому готов, только вот о Тимофее Кольцове услышал впервые.

О том, что Весник летит с ним, Родионов тоже услышалвпервые, и было это странно, и неприятно, и как-то слишком подозрительно.Начальник пиар-службы ни в какие такие командировки, ясное дело, с автораминикогда не ездил. Не по статусу ему это было вовсе, и непонятно, на когооставить все дела в Москве, ибо заместителям Весник полностью не доверялникогда и приговаривал только, что «в случае чего», как на войне, спрос будеттолько с него и Марков, не поморщившись, спустит с него три шкуры.

Издатель на секунду оторвался от пейзажа, глянул на писателяАркадия Воздвиженского и сказал, словно отвечая на его мысли:

— Мне Тимофей Ильич только вчера позвонил. Сказал, чтособирается в Киев. Там же выборы скоро, а он дружит с одним из кандидатов.

— А… кто там кандидаты? — осторожно поинтересовался далекийот украинской политики Родионов.

— Головко и Мищенко. Еще какие-то есть, но они не в счет.Тимофей Ильич летит Головко поддержать.

— А я тут при чем, Валентин?

— Хочет с вами познакомиться, — выговорил Марков так, какбудто признавался, что Тимофей Кольцов решил познакомиться с иранским дервишем,и недоумевал, зачем это ему нужно. — Говорит, что читает вас и любит.

— Он… книги читает?! — искренне поразился Родионов, и Марковзасмеялся:

— Вы напрасно полагаете, что он совсем уж… от сохи, Дмитрий!

— А он откуда? Из дворца?

Всем в державе была известна биография данного конкретногоолигарха — неблагополучная семья, детский дом, ПТУ, какие-то темные истории,какой-то мелкий и еще более темный бизнес, который постепенно укрупнялся и — отукрупнения, видимо, — все светлел и светлел, и нынче Тимофей Ильич, губернаторКалининградской области, член Совета Федерации, владелец всего, чем толькоможно владеть, был уж практически святой. Ну, если не святой, так уж точнопросветленный.

Вон даже и книги взялся читать. С чего бы?…

— Он, кажется, только детективы и читает, — сказал Марков сусмешкой, — но много. Просил, чтоб я его с Марининой познакомил. А то, говорит,с королевой Английской Елизаветой я знаком, а с нашей — нет.

— Познакомили?

— Ну конечно. Он был так счастлив, как будто тендер выигрална строительство Кольцевой дороги вокруг Москвы.

Родионов улыбнулся.

— А Маринина? Была счастлива?

Марков тоже улыбнулся:

— Да как вам сказать… Тимофей Ильич человек сложный, аМарина Анатольевна идолопоклонством не страдает. Сказала, что он лучше, чемкажется на первый взгляд, вот и все.

— Ну, и все-таки я при чем?

— У вас получается один выходной, и мы Головко и Кольцовыхвписали в этот выходной. Надеюсь, вы не возражаете?

Ну, конечно, Родионов не возражал. Заодно он не возражалпротив того, что вечером над Патриаршими прудами взойдет луна. А хоть бы ивозражал! Луна-то все равно взойдет!

— Так что в свете того, что вы должны встретиться скандидатом в президенты Украины и с одним из самых влиятельных людей России,эти странные звонки в ваш адрес как-то все… усложняют.

Родионов и думать забыл про звонок.

Теперь его интересовали только Кольцов и Головко.

Кандидата в президенты Украины он в глаза не видел и сейчассоображал, как бы посмотреть его досье в Интернете, чтобы не опозориться привстрече.

Секретарше надо сказать. Пусть она ищет. Я«неорганизованный».

— Наша служба безопасности, конечно, проверит ваши звонки, ноя думаю, что время уже упущено. А утечка информации могла быть откуда угодно.

Они еще помолчали. Марков думал, Родионов томился.

— А можно попросить Марью Петровну подняться ко мне? —спросил наконец Марков задумчиво. — Сам я вряд ли смогу что-то установить, анаш начальник службы безопасности, может, что-нибудь и выяснит…