Родионова не слишком интересовал график, он все ждал, когдаВесник перейдет к главному, то есть к Тимофею Кольцову и кандидатам впрезиденты, а он все тянул, и ясно было, что тянет неспроста.

— …ужин в «Красном селе», это очень вкусное место. Правда,на ужин отведено всего полтора часа, потом еще один вечерний эфир, и все.

— Таня, а полтора часа с дорогой? Если с дорогой, то мыточно не успеем, и даже закладывать ужин в программу не нужно.

— Машенька, а как же иначе?… Мы всегда стараемся, чтобы вамхоть поесть можно было нормально.

— Мы все равно нормально не поедим, если до этого «Села» ещепридется сколько-то ехать. Мы же туда с «Авторадио» потащимся, да? А где там«Авторадио»? Далеко от ресторана?

Весник помалкивал и посматривал на Родионова. Тот думал отом, что рукопись надо сдать через две недели, и хорошо бы до этого ее закончить.Если еще задержать, Марков откусит ему по очереди оба уха, пожует и выплюнет.

Родионову не хотелось, чтобы ему откусили оба уха.

— …и получается, что в субботу выходной.

Весник крутанулся в кресле, дотянулся до непочатой пачкисигарет и неторопливо стал ее разворачивать.

— На этот выходной были запланированы Лавра, днепровскиекручи и все в этом духе. В общем, знакомство с достопримечательностями и прочаякрасота, но…

— Но, — перебил Табакову Весник, — мы программу изменили. ВКиеве в это время будет Тимофей Ильич Кольцов. Все знают, кто это, объяснять ненадо. Не надо объяснять, а, мальчики и девочки?

Мальчики и девочки вразнобой помотали головами — не надо,зачем же объяснять, когда и так все ясно!

— Он очень хотел познакомиться с Аркадием Воздвиженским. Илиего жена, что ли? Потому что он сам вроде никаких книг не читает и вообщемалограмотный. Марков ему обещал. Поэтому мы этот выходной проводим на даче укаких-то местных знаменитостей, которые с Кольцовым то ли дружны, то ли простознакомы. Там же будет Борис Дмитриевич Головко, это кандидат в цари. То есть вгетманы. То есть кто там у них?…

— Президент там у них, как и везде, — сообщил Родионовмрачно.

— Кольцов с этим самым Головко бизнес имеет или тольконамеревается завести, но в общем все совпадает один к одному. На даче будетприем, и мы на него приглашены. И все это в обстановке строгой секретности, каквсе понимают.

— А когда об этом стало известно? — осведомилась Машатихонько. — О том, что будет прием и Тимофей Кольцов?

— Да… на днях, — Весник закурил и пустил к потолку струйкудыма.

— Ты никому не говорил об этом, Илья Юрьевич?

— А что?

— Да ничего, — ответил Родионов, — только нам сегодняпозвонили и сказали, чтоб я ни в какой Киев не ездил, сидел бы в Москве и нерыпался. Я Маркову об этом сообщил, и он обещал что-то выяснить. По крайнеймере, Ушакова по следу отправить.

— А есть след? — спросил Весник серьезно.

Родионов пожал плечами:

— Ну, какой след, Илья! Определитель у нас не сработал,разговаривала Маша, да и разговора-то никакого не было, как я понял!… Одниугрозы.

— Чем он угрожал? — деловито спросила Табакова.

Маша помолчала, рассматривая красиво отпечатанную страницупрограммы. Ей не хотелось об этом говорить, и странно и неприятно было, чтоРодионов как будто выставил ее, голую, на всеобщее обозрение.

Впрочем, тонкостью восприятия он никогда не отличался.

— Тань, он… что-то такое ужасное говорил про моих детей. Яне хочу повторять. Я уже Маркову повторила и потом Ушакову. Мне это… неприятно.

— Не говори, не говори, — быстро сказала Табакова, —конечно, не надо!

— Только я все думаю, — медленно произнес Родионов, — есливстреча будет в обстановке строгой секретности, то откуда эта сволочь узнала,что я в Киев лечу? Вот что любопытно.

— Да, — согласился Весник задумчиво. — И в связи с ТимофеемИльичом и этим… кандидатом в гетманы вся история приобретает другую окраску.

— Вот и Марков так считает, — вставила Маша. — И Ушаков. ВКиев мы уже полгода собираемся, и сколько раз визит переносили?

— Раза четыре, — подсказала Табакова.

— Вот именно. И никаких звонков, и никаких угроз. А тут — натебе!… Как только выяснилось, что нас там будут принимать политики и олигархи,позвонил некий сумасшедший! — сказал Родионов.

— Спрашивается, — подхватила Маша и отодвинула от себяпепельницу, которая невыносимо воняла. На ее хрустальном дне морщились трикоричневых окурка диковинных сигарет, которые курил телевизионный красавецВеселовский. Отодвинув пепельницу, она еще некоторое время с неодобрениемрассматривала окурки. — Если он сумасшедший, то откуда узнал про визит? Этопервый вопрос.

— Второй, ясное дело, это как связаны звонок и визит, —перебил ее Родионов. В конце концов, именно он писал детективы, а не егосекретарша! — И связаны ли!

— Ну, это ты загнул, — задумчиво протянул Весник. —Совпадение, и все тут!

— Не знаю, — сказал Родионов. — Странное какое-тосовпадение.

Расходились все задумчивые, словно отправляли великого навойну, а не в мирную, теплую и добродушную Украину.

— Я сегодня на ночь заберу автомобиль, — проинформировалРодионов Машину спину, когда они подошли к джипу. Маша пристраивала на заднеесиденье Сильвестра и его портфель. — Так что, если хочешь, я вас довезу до домаи уеду.

— Завтра эфир на НТВ, — ответно проинформировала она его ивылезла из салона. Как оказалось, вылезла уже в темных очках. Вид у нее былсовершенно невозмутимый, и это обмануло его. Он так и не понял, что ковыряетсяв старой ране, и она уже вовсю кровоточит, и Маше больно, и обжигает почти дослез, а отшвырнуть эту жестокую грубую руку, которая делает так больно, нельзя.Не получается отшвырнуть.

— У них запись в полвторого, мы должны быть в час. Вы… прямотуда приедете или сначала домой?

— Я еще не знаю, — капризно сказал Родионов. — Я тебепозвоню.

Она сосредоточенно кивнула.

Значит, все правда.

Значит, ей ничего не показалось.

Значит, на самом деле звонила дама его сердца.

Значит, у него свидание.

Маше Вепренцевой моментально стало неинтересно и незачемжить.

А зачем тогда все?! Зачем она так старается быть полезной,зачем она знает его вдоль и поперек, зачем она думает его мыслями и говорит егословами, если она просто… работник?! Очень хороший, грамотный, профессиональныйи еще невесть какой, но всего лишь работник?!