— Ну, еще бы! Вы вошли в мой номер по собственному желанию… и оказались здесь с трупом, когда я вошел.

Она подошла ближе и пристально посмотрела ему в глаза:

— Вы что, на самом деле верите, что я способна убить человека?

Краска залила Танкреду лицо и шею, и он ощутил, что его ноздри раздуваются. Ее аромат кружил голову. Ее близость… затруднительное положение, из которого выручить Гелену мог лишь он, оставив ее тем самым в неоплатном долгу, — все эти мысли молнией пронеслись в голове Танкреда. Он сказал:

— Не знаю. В Париже вы выставили меня дураком.

— Нет, — возразила она. — Я… я просто не могла сдержать обещание. Кое-что произошло, и мне пришлось уехать из города.

— Это Л’Эстранж приказал вам прийти сюда?

— Л’Эстранж?

Он указал на мертвого мужчину. Ее глаза расширились.

— Л’Эстранж? Но это…

Она запнулась, уставившись на Танкреда. У нее были самые красивые глаза из всех, которые он когда-либо видел у женщин.

— Он заходил ко мне в Париже, убеждая, что написал мне письмо, подписанное именем Л’Эстранж. Сообщил, что во время войны был монахом-траппистом в нормандском монастыре…

— Это же нелепица! — воскликнула Гелена Райзингер. — На войне он был офицером-танкистом. Он приходится мне… кузеном. Его зовут Отто Райзингер. Майор Отто Райзингер.

— Можно задать вам вопрос? — спросил Танкред. — Сколько вам лет?

— Двадцать восемь, ну, двадцать девять.

— В 1944-м вам было двенадцать. — Он глянул на бывшего офицера-танкиста. — Ему же по меньшей мере лет сорок пять.

— Ближе к пятидесяти. Я помню, когда Отто посетил нас в Вене в конце войны, он показался мне стариком. Тогда я дала ему лет тридцать или тридцать один, но для девочки в двенадцать лет и это уже почтенный возраст.

Танкред потянулся вперед и дотронулся до ее сумочки.

— Не возражаете?

— Вы хотите посмотреть, сколько у меня при себе денег? Не так много, как… — Она сморщилась, словно от боли, и вручила ему сумочку. Танкред не стал ее открывать, а просто пощупал. В сумочке не оказалось крупного, твердого предмета. Он вернул ее обратно и поинтересовался:

— Где пушка? Она что, в ванной?

— С чего ей там быть?.. — Гелена запнулась. — Вы все еще думаете, что это я в него стреляла? Идите и смотрите в ванной, если не верите.

Танкред направился к ванной комнате, но вдруг остановился.

— Я не собираюсь сбегать! — сердито воскликнула она.

Танкред вымученно улыбнулся, когда Гелена плюхнулась в кресло, всего лишь в ярде от мертвого тела.

Он прошел в ванную, быстро оглядел все вокруг, понял крышку сливного бачка, заглянул внутрь, затем поставил крышку на место. Наконец вернулся в комнату. Гелена Райзингер не сдвинулась с места.

— Вы удовлетворены?

— Все равно неприятностей не избежать.

— Ничего такого не будет… если вы позволите мне уйти и просто сообщите о случившемся, не упоминая, что здесь находился кто-то еще.

— Он был армейским офицером. Возможно, хорошо известным. Его имя Райзингер…

— Он скрывал свое имя вот уже много лет. А что до его армейского досье, то думаю… думаю, там для полиции кое-что найдется. Он был с СС после 1940-го. Люди из СС сегодня не пользуются популярностью.

— Если я позволю вам уйти, то вы исчезнете, как это сделали в Париже?

— А что вы хотите от меня? Каких действий?

— Я хочу поговорить с вами.

Мгновение она обдумывала про себя все за и против. Затем кивнула:

— Я буду у моих друзей. Их фамилия Хайнц. Адрес: Кельн-штрассе, 27. Если возникнут неприятности, можете позвонить мне туда. Я все время буду ждать. Обещаю!

— Даю вам две минуты, чтобы покинуть отель. Затем позвоню управляющему.

Гелена вскочила на ноги, подошла к нему, но не поцеловала, а лишь улыбнулась.

— Благодарю вас, — произнесла она и быстро вышла.

Танкред глянул на часы и обождал ровно две минуты, потом еще лишних тридцать секунд. Затем потянулся к телефону.

Полиция прибыла через пятнадцать минут. Двое мужчин в форме и черных шлемах, похожих на ведерки для угля, и инспектор в дождевике. Другой инспектор и еще двое людей в форме явились двумя минутами позже. Они были очень обстоятельны, особенно второй инспектор — Шлегер.

Он лично обыскал номер, даже после того, как первый инспектор и его люди тщательно все прочесали. Шлегер перерыл багаж Танкреда и, пролистав страницы томиков «Привет, Цезарь!», обнаружил полость между страницами 320 и 338. Показав вырез в страницах Танкреду, спросил:

— Ваша работа?

— Будь я проклят, — заявил Танкред, — если пересматривал все книги. У меня их было целых шесть штук, когда я прибыл в Гамбург.

Инспектор вопрошающе поднял брови:

— Здесь только пять.

— Одну я вручил сегодня литературному агенту.

— Его имя?

— Доктор Фридрих Шпигель. Если позвоните ему, он подтвердит этот факт.

Инспектор кивнул:

— Это старый контрабандистский трюк, но тайник, устроенный вами, мелковат. Наркотики в конверте?

— Не будьте смешным!

— М-м-м… возможно, вы и правы. Уж больно тощим должен быть конверт, и количество наркотиков в нем вряд ли могло оправдать связанный с этим риск. Тогда что же, банкноты?

— Я же пытаюсь объяснить вам, — терпеливо произнес Танкред. — Я писатель и…

— Я знаю, что вы писатель, мистер Танкред, — перебил его инспектор Шлегер. — Я не читал ни одной вашей книги, но, перед тем как покинуть полицейский участок, сделал несколько телефонных звонков. Вы довольно известный человек. Вот почему я нахожу это дело столь затруднительным. По меньшей мере, все случившееся необычно, скажем так.

— Для меня более чем необычно. Войдя в своей номер в отеле, найти на полу мертвого человека… Это не то, что часто случается, не так ли?

— Да уж! И незнакомец к тому же… Вам же убитый незнаком, верно?

— Да, — с ходу ответил Танкред и тут же задумался, не допустил ли он ошибки, причем серьезной.

— Вы никогда не видели его прежде?

Танкред отрицательно покачал головой.

— Вам неизвестно его имя?

— Не имею ни малейшего понятия.

— Вы явитесь в участок, чтобы подписать показания?

— Если должен…

— Вы известный американский писатель, — мягко произнес инспектор Шлегер. — Бывший армейский офицер со многими наградами. Американское консульство пришлет своего представителя в полицейский участок к тому времени, когда вы будете готовы сделать заявление. Я уверен, что будет еще и офицер американских вооруженных сил. Я звонил в их представительство перед выездом сюда, и полковник Гортон сказал, что непременно свяжется с командным генералом.