— В отеле не зарегистрировано никакой мадемуазель Райзингер.

— И не было?

— Нет, месье.

Кому-то понадобилось сыграть с ним злую шутку.

Танкред уже отворачивался от стола, когда через вестибюль до него гулко донесся знакомый голос:

— Мой добрый друг, мистер Чарльз Танкред!

Это был Стефан Драгар, венгр, который мог проследить своих предков — все шестьдесят восемь поколений — до Аттилы. Одетый все в тот же, в обтяжку, костюм, что и в Лондоне.

Он схватил ладонь Танкреда обеими руками и с жаром потряс.

— Не ожидал наткнуться на вас во Франции, мой добрый друг! Для меня это настоящее удовольствие. Скажите мне, мистер Танкред, вы не подумывали о нашем совместном предприятии — небольшой охоте за сокровищами?

— Подумывал, — ответил Танкред. — Думал об этом все то время, пока человек по имени Л’Эстранж разговаривал со мной пару часов назад.

— Л’Эстранж? Распространенное во Франции имя, но лично я ни одного с таким именем не знаю.

— А я-то думал, что, возможно, знаете. Он утверждает, что одно время был монахом-траппистом.

Драгар пожал плечами:

— У меня не было особых дел со священниками и монахами. Я уважаю их, но мне неведомо — есть ли жизнь после смерти, а та жизнь, которой я сейчас живу, достаточно нелегка. Конечно, имей я богатство, она стала бы куда легче. — Он с энтузиазмом поцеловал кончики пальцев. — Эдак около сотни миллионов долларов. Только подумайте, что может с ними сделать мужчина! Он сможет заполучить самых прекрасных женщин в мире…

— Графинь?

— Графинь, кинозвезд… — Драгар подозрительно покосился на Танкреда: — А почему графинь?

— Одну я сегодня встретил. Немецкую графиню.

— Знавал я дюжину немецких графинь, — небрежно сообщил Драгар, — а также русских, венгерских и французских. Даже знал одну герцогиню. Она работала в Лондоне в ресторане «Сохо».

— Вы не знакомы с немецкой графиней по имени Гелена Райзингер?

— А что, должен ее знать?

— Она очень красива. И очень хорошая лгунья, как я думаю. Даже начинаю склоняться к мысли, что она вовсе не графиня и, возможно, также и не немка.

Драгар подмигнул ему так, что заметно было издалека:

— Ах, и чего только женщины не вытворяют с мужчинами! Впрочем, и мы вытворяем с ними. — Он рассмеялся. — А эта немецкая графиня… у вас с ней было небольшое приключение?

— Нет, но я думал, что будет.

— Вечер только начинается, мистер Танкред. И хотя я сам пока еще новичок — ну, более-менее — в Париже, знаю: здесь есть места, где можно встретить потрясающих женщин. Вы любите немок? Блондинок? Я люблю. Но мои вкусы чисто католические. Я также люблю брюнеток и рыженьких. Не станем ссориться. Вы можете заполучить блондинок, а я возьму других. И возможно, нам удастся немного поговорить.

— Об Аттиле?

— О его сокровищах. Я знаю, где они.

— Знаете? Тогда вам не следует обзаводиться партнером, мистер Драгар. Вам надо помалкивать.

— Ну, мне неизвестно точное место от сих до сих. Я не могу сказать — это в шести километрах вон от того дерева, восьми от скалы и копать надо на шесть футов. Такое не для меня. Я лишь приблизительно знаю место.

— В радиусе ста футов? Сотни ярдов?

— Ну, не столь близко.

— В радиусе мили?

— Мне известно, в какой они стране, — произнес Драгар, выпятив губу. — А это куда больше, чем знают многие. Они думают, что это моя родная Венгрия. Это не так, мистер Танкред. Я, Стефан Драгар, заявляю об этом со всей ответственностью. Это место там, что сейчас называется Югославией, в области, однажды бывшей Венгрией и отнятой у нас этими убийцами — сербами и хорватами, которые не имеют права на собственную страну. Они продали ее туркам в 1449 году. Мой предок, великий Иоан Хуньяди, победил турок при Косове, а затем эти подлые сербы вновь продали землю туркам. Сын великого Хуньяди Матьяш, став королем венгров, освободил земли и изгнал турок из Европы. Мой народ удерживал эту землю, пока ее не украли у нас в 1918 году.

— Мне казалось, это австрийцы аннексировали Венгрию чуть более ста лет тому назад.

— Австрияки никогда не аннексировали Венгрию, — решительно возразил Драгар. — Просто Венгрия присоединилась к Австрии.

— Во главе с австрийским императором?

— Потому что наша королевская династия вымерла — это и есть единственная причина. Был бы жив хоть один член этой семьи, объединенными странами с таким же успехом мог бы управлять венгр. Вы что, подшучиваете надо мной, мистер Танкред?

— Есть немного. Хочу испытать ваш патриотизм. А вы на поверку лояльный венгр.

— Так и есть на самом деле. И это трагедия, что мне не дозволено жить в моей стране. Мне, который столько сделал для родины во время войны. Всему виной коммунисты, мистер Танкред. Захватив власть, они поставили на мне крест.

— Как вы относитесь к югославам?

— Я сражался против них во время войны, и когда Тито пришел к власти… он знал обо мне слишком много. Тито — первый коммунист, а Гратиан — второй. Он меня не жалует.

— А к Германии?

Драгар прочистил горло.

— В Германии все еще есть фашисты. И неофашисты. Неофициально я волен приезжать и уезжать. Официально я — персона нон грата.

— А как насчет Франции? Каково вам здесь приходится?

— А что, разве я не в Париже в данный момент и не собираюсь повеселиться в вашей компании нынешним вечером?

— Только не со мной, Драгар. Я собираюсь хорошенько отдохнуть.

— Но я хочу поговорить с вами еще… о моем предке Аттиле.

— Я не изменил моего решения. Ваше предприятие не для меня.

— И я не изменил моего решения. Речь идет не о том, чтобы составить мне компанию с лопатой в руке…

Танкред покачал головой:

— Я вот-вот начну писать новую книгу, мистер Драгар. Будь у меня все эти богатства, у меня пропало бы желание браться за перо…

— Со всем этим золотом в вашем распоряжении вам вообще незачем было бы писать. — Драгар показал в улыбке белые зубы. — Возможно, мы встретимся снова, мистер Танкред.

Танкред пожал плечами и вернулся к себе в номер.

Жак Симон был так же говорлив и непоседлив, как и в первую встречу.

— У меня чек, месье Танкред. Я оприходовал его нынешним утром и могу вручить вам. Или, если желаете наличные, я отправляюсь с вами в банк и передам вам деньги. Что вы предпочитаете?

— Чека вполне достаточно. Пошлю его по почте в мой банк в Нью-Йорке.