На сборы ушло минут десять. Мы спустились во двор, и Викторнаправился к машине, стоявшей в нескольких метрах от подъезда. «Опель» выгляделкак новенький, и я подумала, что дела у Виктора, должно быть, идут неплохо.

— Садись, — кивнул он. Я села, он завел машину, имы плавно тронулись с места. — Улица Верещагина, а номер дома? —спросил он, выезжая на проспект.

— Восьмой. Квартира тоже восьмая.

— А телефончик есть? — улыбнулся он.

— Есть.

— Девушка, — дурашливо пропел он, — дайтетелефончик…

Мой двор встретил нас заливистым лаем двух пуделей инастороженными взглядами старушек-соседок. Вчерашний визит милиции они, должнобыть, не проглядели и теперь строили догадки. Виктор посмотрел на меня и как-тонеуверенно спросил:

— В гости пригласишь?

— Сейчас?

— Почему бы и нет?

— Пойдем, — пожала я плечами, — раз ты наработу не спешишь, а меня с моей выперли.

Я достала ключ и замерла перед дверью: она была приоткрыта.

— Ты одна живешь? — растерялся Виктор.

— Одна.

Нахмурившись, он толкнул дверь и вошел, после чегоприсвистнул и сказал:

— Мама моя…

Ожидая самого худшего, я вошла следом и огляделась, послечего длинно выругалась, что, безусловно, не делало мне чести как женщине, затоточно передавало мое душевное состояние в ту минуту.

За ночь квартира претерпела значительные изменения и теперьбольше напоминала свалку.

— Ну надо же, — покачала я головой.

— Да-а… — протянул Виктор, — кто-то здесь здоровопорезвился. Слава богу, что тебя на тот момент не оказалось дома.

Я кивнула и совершила обзорную экскурсию по жилищу, телефонвалялся на полу, но работал. С тяжким вздохом я набрала 02, закончила общение сдежурным и повернулась к Виктору, который сидел, привалившись к стене, и всееще оглядывался.

— Тебе лучше уйти, — сказала я печально.

— Почему? — нахмурился он.

— Зачем тебе лезть во все это? То есть я хочу сказать…

— Да, я понял, — кивнул он. — Жить тебе доманельзя, сама видишь… У подруг тебя найдут. А обо мне никто не знает.

— Я не очень понимаю… — заметила я, потому что в самомделе не понимала.

— А чего тут понимать? Поживешь пока у меня.

— Пока — чего? — сказала я с усмешкой.

— Пока не придумаем, что делать дальше. Вот тебе мойтелефон, как только менты уедут, сразу позвони. Одна из квартиры — ни на шаг.Поняла?

— Поняла, — кивнула я, думая, что квартира, ксожалению, убежище ненадежное.

— Тебе лучше у соседей подождать, пока менты приедут.Зная их расторопность…

— Пойдем, — кивнула я, — если тебя здесьзастанут, о тебе очень быстро и Мелех узнает.

— Это точно.

Мы вместе вышли на лестничную клетку, торопливо простились,он начал спускаться, а я позвонила в квартиру соседки.

Милиция пожаловала через час, и первым, кого я увидела, былЮра.

— Что у вас? — спросил он со вздохом.

— Взгляните, — пожала я плечами. Соседка, котораявышла встречать милицию вместе со мной, заохала, Юра огляделся, второймилиционер прошелся по квартире и покачал головой.

— Соседи что-нибудь слышали?

— Я ничего не слышала, — зачастила ОльгаВасильевна, — у меня окна на улицу, рядом ночной клуб — то орут, то машиныподъезжают, — а общая стена только в кухне, ночью я на кухню не выходила.Клавдия Петровна вообще глухая, а внизу Вовка живет, пьяница, ему хоть из пушкистреляй, ничего не услышит.

— Ясно, — вздохнул молодой человек, а Юра сказал:

— Ты все-таки пройдись по соседям, поспрашивай… ПолинаВладимировна, — повернулся он ко мне, — что из вещей пропало?

— Разве тут поймешь?

— Такое впечатление, что здесь что-то искали.

— Напрасно. Ценностей у меня нет, я вам об этом вчераговорила.

— Где ночевали?

— У подруги.

— Разумно, — сказал он, продолжая оглядываться, ипробормотал под нос:

— Интересно, что они придумают в следующий раз?

— Они? — возвысила я голос.

— Не обращайте внимания, это я о своем. Юра, поставивна место стол, занялся составлением бумаг. Вернулся его товарищ, но ничем непорадовал — разумеется, никто ничего не видел и не слышал. Нежелание людейнаживать себе неприятности было мне вполне понятно, поэтому я не удивилась.

Появился еще один молодой человек и занялся отпечаткамипальцев, а я скучала, сидя в уголке. Страх и злость ушли, осталось лишь тупоеравнодушие. Где-то через полчаса мужчины закончили работу и, простившись,покинули квартиру, Юра, однако, задержался.

— Что собираетесь делать? — спросил он.

— Займусь уборкой.

— Я не об этом. — Он нахмурился, должно быть,злясь на мою бестолковость, но мне на это было наплевать.

— Чтобы уехать, нужны деньги, у меня их нет, —сказала я равнодушно.

— Поручите продажу квартиры какой-нибудь фирме, а самипоживите у друзей.

— Спасибо за совет, — кивнула я.

Он немного потоптался, желая что-то сказать, но то ли нерешился, то ли мысль ушла, кивнул и исчез за дверью. Я оглядела свои хоромы ивздохнула, после чего занялась расстановкой мебели. Минут через десять в дверьпозвонили, на пороге стоял Виктор.

— Уехали?

— Да. Только что.

— Я ведь просил сразу же сообщить мне, —недовольно заметил он.

— Я как раз собиралась…

— Пытаешься навести порядок?

— Пытаюсь.

Он сбросил куртку и взялся мне помогать, работа пошлавеселей. Часа через три квартира приобрела вполне сносный вид, но особогооптимизма это не вызвало. Радуясь тому, что нашлись целые чашки, я заварила чайи пригласила Виктора к столу.

— Ты был на работе?