— Без тебя никак не склеивается, — заверилПавел. — Эта гнида сидит в своем кабаке и носа нигде не кажет. А охранатам — будь здоров. Мы чего уж только ни придумывали: и человечков своихподсылали, и разные технические достижения применяли — без толку, — веселосообщил он. — Нюх у него собачий и охрана достойная всяческого уважения,опять же, техническими достижениями он тоже не брезгует.

— И что дальше? — нарушая возникшую паузу,спросила я.

— Как что? Вы с ним старые знакомые, тебе, какговорится, и карты в руки. Загляни к нему по-дружески…

— Не выйдет, — перебила я, — то естьпо-дружески не выйдет. Вы, должно быть, не в курсе: у нас с ним застарелаявражда.

— В курсе, — сообщил Павел. — И то, что тыему в рожу стакан швырнула, мы знаем. Говорят, выглядело это впечатляюще. Знаяхарактер Мелеха, приходится удивляться, как ты смогла покинуть ресторан в стольцветущем виде?

— Я ему жизнь спасла, — решила я внестиясность. — Давно, правда, и совершенно случайно. Но именно это, скореевсего, не позволяет ему вот так запросто свернуть мне шею. Хотя позавчера онпредупредил, что повторять опыт со стаканом не стоит, убить грозился. Есличестно, я поверила.

— Вот видишь, у тебя есть повод с ним встретиться. Так,мол, и так, Коленька, пришла извиниться за свою невоспитанность.

— Шутите, — хмыкнула я. — Ну, допустим, придуя, и что? Сами говорите — там охрана и чутье у Коленьки… Он должен заподозритьнеладное, если я вчера стаканами швыряюсь, а сегодня извиняться прихожу.

— А женская хитрость? — игриво поинтересовалсяПавел.

— Наверное, ее мне при раздаче не досталось, —посетовала я и опять тяжко вздохнула:

— Павел Степанович, наш разговор не кажется вам бредом?

— Мне — нет.

— A мне — да, — вновь начала я злиться. —Конечно, Мелех — тип малоприятный, если честно, он мне тоже как кость в горле,и исчезни он вдруг куда-нибудь, я бы точно возражать не стала, но… как бы этовыразиться, чтобы вас не обидеть… Я ж не могу в самом деле убить человека.

— Тут ведь какая штука, — очень натуральнопригорюнился Павел, — тут либо парнишка этот, Витя, кажется? Либо Мелех.Одного из них придется убить, так что решай, которого. Либо ты Мелеха, либо мыпарня.

— Нет, вы все-таки чокнутый, — рассвирепелая. — Да как я его убью? Стрелять я не умею, стукнуть человека по головечем-то тяжелым не смогу, что ж мне его, мышьяком травить? — Павелзасмеялся, а я продолжила:

— Опять же, исходя из ваших собственных слов, покинутьдом после совершенного убийства я не сумею, раз там полно охраны и всеневероятно бдительные. Выходит, с моей стороны — это акт самоубийства, а парня,то есть Виктора, я едва знаю, так что с какой радости мне принимать героическуюсмерть во имя его спасения?

— Логично, — кивнул Павел. — Только если тынам помочь откажешься, никакой гарантии, что сама после этого долго будешьжить. Если честно, выхода у тебя нет. Либо помогать, либо… сама понимаешь. АВитя — так, для психологического давления.

— Не могу я человека убить. Не могу, — не на шуткуразозлилась я.

— Закон джунглей знаешь: сильный поедает слабого. Ты неубьешь, так тебя убьют. На самом деле все гораздо проще. Не надо,многоуважаемая Полина Владимировна, ни стрелять, ни травить, ни по башке емустучать, потому что тут вы правы: вряд ли у вас получится — ни навыка, нисноровки. Завалите дело — нам же хлопотней. Не этого мы хотим от вас, дорогая,а сущей малости. Надо эту крысу из его норы выкурить, чтобы он покинул свое убежище,причем один, без охраны. И тут уж без ваших чар и женской хитрости никак необойтись.

— То есть, если я вас правильно поняла, мне надовыманить его из дома?

— Не просто выманить, а препроводить в некое удаленноеот людских глаз место, где мы сможем спокойно сделать свое дело.

— Ага. И после этого вы отпустите Виктора и оставитеменя в покое?

— Точно, — обрадовался он, но я его радости неразделила.

— Так я вам и поверю.

— Выхода-то у тебя все равно нет, — пожал онплечами. — Так что лучше поверить, тем более что обманывать тебя я несобираюсь. Сделаешь дело и гуляй себе, к ментам ты не побежишь, потому чтоформально явишься соучастником убийства со всеми вытекающими последствиями иизбавляться от тебя мне резона нет. Ну, так что?

— Допустим, я согласна, — пожала я плечами,продолжая чувствовать себя гостем психиатрической больницы. — ОтпуститеВиктора.

— Извини, дорогая, — проникновенно улыбнулсяон, — но это никак невозможно. Придется ему немного помучиться, это и тебязаставит поторопиться. Срок даю неделю. Если через неделю господин Мелех всееще будет коптить небо, молодой человек по имени Витя лишится… скажем, левойкисти руки. Заметьте, левой, мы не звери. Если и это не подействует…

— Уже подействовало, — перебила я. — Будь мояволя, я хоть сегодня привела бы вам Мелеха на веревочке. Но все не так просто.Он осторожен, следовательно, не побежит на мой призыв к черту на кулички, даеще без охраны. Опять же, отношения у нас не сложились, так что бегать ему, побольшому счету, и вовсе ни к чему. Мне потребуется время…

— Неделя, — широко улыбнулся Павел. — Занеделю такой красавице ничего не стоит заморочить мужику голову и выманить его,к примеру, на дачу.

— И где эта дача? — нахмурилась я.

— Я тебе сообщу, как только в ваших отношенияхнаметится прогресс. Ну вот, пожалуй, и все. — Он легко поднялся, асопровождающие его лица направились к двери. — Удрать не пытайся — пустоедело, предупреждаю дружески. За возможную попытку расплачиваться будет твойприятель какой-либо частью тела, не настолько значительной, чтобы скончаться,однако ничем лишним господь нас не наградил. Взять, к примеру, ухо — ерунда, ибез него жить можно, но и лишиться его весьма неприятно. Как считаешь?

— Считаю, — кивнула я со злостью.

— Отлично. Ребята будут за тобой приглядывать. Отсчетвремени пойдет, скажем, с двенадцати. Так что… поспеши. Полиночка, время —деньги, это в нашем случае, а в твоем — жизнь. Ах да, вот еще что. — Онизвлек из кармана пачку долларов и бросил на стол. — Это тебе на расходы.Если женщина желает соблазнить мужчину, тут без трат не обойтись. Ни в чем себене отказывай. Если деньги понадобятся еще, сообщи.

— Как?