Приор отправился к преподобному отцу де Ла Шез, но у тогосидела м-ль дю Трон[56], и ему было не до приоров. Он толкнулся к архиепископу;прелат заперся с прекрасной г-жой де Ледигьер и занимался с ней церковнымиделами. Он помчался в загородный дом епископа города Мо, но тот в обществе м-льде Молеон [57] подвергал разбору «Мистическую любовь» г-жи де Гюйон [58]. Емуудалось все же добиться, чтобы эти прелаты выслушали его; оба заявили, что немогут заняться судьбой его племянника, так как он не иподьякон.

Напоследок он повидался с иезуитом; отец де Ла Шез принялего с распростертыми объятиями, уверяя, что всегда питал к нему особоеуважение, хотя и не был с ним знаком. Он поклялся, что общество Иисуса всегдабыло благорасположено к нижнебретонцам.

– Но, быть может, – спросил он, – ваш племянник имеетнесчастье быть гугенотом?

– Что вы, преподобный отец, разумеется, нет»

– А он случайно не янсенист?

– Смею заверить вас, ваше преподобие, что и христианин-то онсовсем новорожденный: мы крестили его всего одиннадцать месяцев назад.

– Вот и хорошо, вот и хорошо, мы о нем позаботимся. А богатли ваш приход?

– О нет, совсем бедный, а племянник обходится нам недешево.

– Нет ли у вас по соседству янсенистов? Будьте оченьосторожны, господин приор: они опаснее гугенотов и атеистов.

– Их у нас нет, преподобный отец: в приходе Горнойбогоматери не знают, что такое янсенисты.

– Тем лучше. Поверьте, нет такой вещи, которой я не сделалбы для вас. Он любезно проводил приора до дверей и мигом забыл о нем. Времяшло; приор и его сестра совсем уже отчаялись. Между тем гнусный судья торопилсвадьбу своего олуха-сына с прекрасной Сент-Ив, которую ради этого выпустили измонастыря. Она по-прежнему любила своего крестника так же сильно, какненавидела навязанного ей жениха. От обиды на то, что ее заточили в монастырь,страсть только возросла; приказание выйти замуж за сына судьи довершило дело.Сожаление, нежность и страх волновали ей душу. Девичья любовь, как известно,куда изобретательнее, чем привязанность какого-нибудь старого приора илитетушки, которой перевалило за сорок. К тому же молодая девушка очень развиласьза время пребывания в монастыре благодаря романам, которые украдкой там прочла.

Она не забыла про письмо, отправленное в свое времялейб-гвардейцем в Нижнюю Бретань и вызвавшее там толки, и решила, что самаразведает дело в Версале, бросится к ногам министра, если верны слухи, что еевозлюбленный в тюрьме, и добьется его оправдания. Какое-то тайное чувствоподсказывало ей, что при дворе красивой девушке не откажут ни в чем; но она незнала, во что ей это обойдется.

Приняв решение, она утешилась; она спокойна, не отталкиваетбольше болвана-жениха, приветливо встречает отвратительного свекра, ласкается кбрату, наполняет дом весельем; потом, в тот самый день, когда должна быласостояться брачная церемония, уезжает тайком в четыре часа утра, захватив ссобой мелкие свадебные подарки и все, что удалось собрать. Все было так хорошорассчитано, что, когда около полудня зашли к ней в комнату, она была уже задесять лье от дома. Велико было общее изумление и замешательство. Пытливыйсудья задал за этот день не меньше вопросов, чем обычно задавал за целуюнеделю, нареченный же супруг превратился еще в большего дурака, чем был раньше.Аббат де Сент-Ив решил в сердцах пуститься в погоню за сестрой. Судья с сыномвзялись его сопровождать. Таким образом почти целый округ Нижней Бретани оказалсяволею судьбы в Париже.

Прекрасная Сент-Ив понимала, что за ней погонятся. Она ехалаверхом и хитро выспрашивала обгонявших ее королевских гонцов, не видели ли онина Парижской дороге толстого аббата, огромного судью и молодого олуха. Узнав натретий день, что они уже нагоняют ее, она свернула на другую дорогу и быластоль ловка и удачлива, что добралась до Версаля, в то время как ее тщетноразыскивали в Париже.

Но как вести себя в Версале? Как ей, молодой, красивой,лишенной советчика, лишенной поддержки, ни с кем не знакомой, беззащитной передопасностями, решиться на поиски лейб-гвардейца? Она надумала обратиться кодному иезуиту низшего ранга: там водились иезуиты всякого рода, пригодные длялюдей любых сословий. Подобно тому как бог, говорили они, даровал разнымпородам животных различную пищу, так даровал он и королю особого духовника,которого все искатели духовных должностей величали «главой галликанскойцеркви»; далее следовали духовники принцесс; у министров не было духовныхотцов: не так они были просты, чтобы обзаводиться ими. Были иезуиты,приставленные к придворным служителям, и особые иезуиты при горничных, черезкоторых выведывались тайны их хозяек; эта должность считалась очень важной.Прекрасная Сент-Ив обратилась к одному из этих последних; имя его былоТут-и-там. Она исповедалась у него, открыла ему свои похождения, свое звание,свои страхи и заклинала его поселить ее у какой-нибудь набожной особы, котораяоградила бы ее от всех соблазнов.

Отец Тут-и-там направил ее к жене одного из придворныхвиночерпиев, своей вернейшей духовной дочери. Оказавшись у нее в доме, м-ль деСент-Ив поспешила завоевать доверие и дружбу этой женщины, навела у нее справкио бретонском лейб-гвардейце и пригласила его к себе. Узнав от него, что ее возлюбленныйбыл увезен после разговора со старшим письмоводителем, она бежит к этомучиновнику. При виде красивой женщины тот смягчается, ибо нельзя же спорить стем, что бог только на то и создал женщин, чтобы укрощать мужчин.

Письмоводитель, разнежась, признался ей во всем:

– Ваш возлюбленный уже около года в Бастилии и, не будь вас,просидел бы там, быть может, всю жизнь.

Нежная Сент-Ив упала в обморок. Когда она пришла в себя,письмоводитель сказал ей: