— Верно, — согласился Данилов. Криво улыбнулся. — Выглядиттак, словно корабли поцеловались.

Вдоль линии стыковки обшивка и впрямь утолщалась, напоминаягубы.

— Точно выдержит?

Я пожал плечами.

— Ты нас немного напугал… гравитацией. Надо былопредупредить, что при стыковке она и у нас появится.

Наверное, стоило. Но к хорошему привыкаешь быстро. Трёхполётов на корабле Геометров мне хватило, чтобы воспринимать искусственную силутяжести как должное.

— Ладно, идём, Петя.

— Стоит ли? Давайте начнём разгон.

Полковник замялся:

— Подожди. Надо поговорить.

Вместе с Даниловым я прошёл в кабину. Рептилоид по-прежнемусидел в кресле космонавта-исследователя, Маша стояла, всматриваясь вцентральный экран, на котором поблёскивали чужие корабли.

— А в чём проблема? — непонимающе спросил я. Почему-товспомнились слова куалькуа. «Доброжелательный и хороший».

— Петя. — Данилов остановился в паре шагов от меня. Тожепокосился на экраны — ему явно было не по себе от гравитации в шаттле, которыйнаходился в свободном полёте. — Петя, давай решим, что мы собираемся делать.

— Ты о чём?

— Не всерьёз же ты решил отправиться к Ядру?

Маша повернулась и уставилась на нас. Рептилоид — сейчас еготелом явно управлял Карел — спрыгнул с кресла, разинул было пасть, нопромолчал.

— Саша, ты чего?

— У нас плазменные движки Алари. Корабль чужих — технология,превосходящая доступную Конклаву. И он способен самовоспроизводиться. У насобразцы оружия этих… безумных мышей. Какого дьявола нам гибнуть?

Может быть, «доброжелательный и хороший» — синоним слова«наивный»?

— Пётр, ты всё сделал великолепно, — продолжал Данилов, явноободрённый моим молчанием. — Через несколько недель в Галактике заварится такаякаша… наличие у Земли новой технологии может оказаться решающим. С кем бы мы нипошли — с Геометрами или с Конклавом, — это изменит всю нашу судьбу. И твоидействия… не думай, что о них забудут. Ты человек, который поможет Землешагнуть в будущее. Изменит всё! Ты уже герой. Всё, что мы натворили, — ерунда.Речь пойдёт не о наказании, о поощрении.

Он опять неловко заулыбался.

— Придётся собрать сессию ООН, чтобы придумать тебедостойную награду…

Где-то по груди у меня забегали холодные мурашки. А ещёстало холодно и противно. Как помоями облили.

— Вера и любовь… — сказал я.

— Что?

— Вера и любовь помогут мне. Так отвечают офицеры-алари нанапутствие командующего.

В глазах Данилова что-то изменилось. Только что в них былисмущение и вина. Как у шкодливого мальчишки, подбивающего примерного ученикапрогулять уроки и попробовать спиртного. Теперь в них было лишь брезгливоепрезрение.

— Ты что, и впрямь принял всё это всерьёз? Петя, да Алари ипикнуть не посмеют, что мы увели эту технологию! У них самих рыльце в пушку!

— А ты спроси мнение Карела.

Не отводя от меня взгляда, Данилов спросил:

— Карел, ты сам расценивал предложение Петра как безумное. Ачем ты назовёшь моё?

— Предательством, — сказал рептилоид.

— Я не удивлён, — согласился Данилов. Сделал шаг назад,расстегнул кобуру.

Да он что, стрелять собрался?

Я ничего не успел сделать — Данилов достал оружие. Толькоэто был не лазерник «Кнут», а та парализующая штуковина, и на пистолет-то неочень похожая, что однажды в моём присутствии применял дед.

Стрелял он почти не целясь, и я с каким-то глупым удивлениемпонял, что в этом деле у полковника опыт не хуже, чем в управлении челноком.Рептилоид мягко опустился на пол.

— Не волнуйся, он только парализован, — быстро сказалДанилов. — Пётр, я последний раз тебе предлагаю…

— Эта штука однозарядная, — сказал я.

Данилов опустил глаза на парализатор — и я рванулся к нему.Не было времени просить куалькуа о боевой трансформации. Да впрочем, и нужды небыло.

Может, я и не сотрудник органов с многолетним стажем. Тольковедь и помоложе Данилова раза в два.

Вера и любовь!

Плевать мне, чем руководствовался командующий Алари! Я емуобещал отправиться к Ядру честно!

Данилов ушёл от первого удара, встал в стойку, отбрасываяоружие. Я не стал размышлять. Школа рукопашного боя СКОБы — она наследницаНКВД, КГБ, ФБР и прочих приятных контор. Наследница космической эры. В неймного необычных приёмчиков.

Я просто размахнулся и залепил ему по уху. Без всякой науки,я так в детстве дрался.

Данилов опять попытался уклониться. Рефлексы у него былипрекрасные. Но они же его и подвели. Одно дело — драка в невесомости, на чём,по слухам, и основана школа рукопашного боя СКОБы. Совсем другое, когда впривычной кабине шаттла невесомости нет. Данилов пружинисто оттолкнулся отпола, явно собираясь воспарить под потолок. Но гравитация с таким решением несогласилась. В неловком прыжке его и достала моя оплеуха.

— Гад ты… — прошептал я, глядя на корчащегося полковника.Почему-то вспомнился бедолага-навигатор, которому Данилов невзначай сломалногу. — Гад…

Я пнул его по коленной чашечке, Данилов взвыл. Перелома,конечно, не будет. Но очень больно.

— Мы же люди! Люди, дурак! — закричал я. — Какая выгода,какие технологии, к чёртовой бабушке! У нас, может, впервые шанс появился —найти себе друзей! Не Геометров, не Тень, а друзей — Алари! Ты знаешь, чтотакое для Геометров слово друг? Может, они и не правы, только не во всём! Мнеповерили! Нам поверили! Что по сравнению с этим плазменный движок и ггоршш?

Данилов ворочался, держась за колено.

— Не ггоршш, а ггоршш, — донеслось из-за спины. — Двеогромные разницы.

Я повернулся.

Маша держала ещё один парализатор направленным на меня.

— Да, они однозарядные, — признала она вместо Данилова. — Непозволяет пока технология перезаряжать коллоидный лазер. Но я взяла их два.

Какой же я дурак!

Да разве можно было поверить, что в полукустарных условияхдедовского научного центра инженерный гений Маша Клименко соорудила целыйарсенал оружия, превосходящего доступное СКОБе!

Неужели и дед был столь наивен?