Л е м к у л ь. Можешь быть уверен! Эта школа — от гордыни все! Просто бабы хотят показать, что им, мол, и книги в руки! Эта школа, хозяева, — башня вавилонская! Гордыня это новомодная! От нее наши денежки плачут!

К н о р п е л ь. Потому как бабьи умы разоряют домы…

Х а в е р к о р н. Им бы только мотать…

С т а р и к  У к к е р. Руки им отшибить надо…

Х а в е р к о р н. Горе то, что они в правление залезли!

Л е м к у л ь. До каких же это пор, хозяева? Кто ж тут мужики — вы или ваши бабы?

О д и н  и з  к р е с т ь я н. Тебе хорошо говорить, Лемкуль, ты свою схоронил.

К н о р п е л ь. Все едино! Надо баб — вон! Долой юбки!

С т а р и к  У к к е р. Как это «долой юбки»?

Х а в е р к о р н (опрокинув одну за другой две рюмки водки). Как? Я ночью возьму да у своей юбку в ларь запрячу, пускай идет в правление, без юбки-то!

К н о р п е л ь (тоже выпивает для храбрости). А я утром, когда она на строительство соберется, ворота запру!

Л е м к у л ь. Ты лучше ее угости чем ворота запирают!

К н о р п е л ь. Попробуй, отец родной, попробуй! Честь и место! Она, брат, здорова, как лошадь.

Л е м к у л ь (потеряв терпение). Трусы вы несчастные! Слюнтяи! Мы, мужики, за что боремся? За свое право! Для такого дела ни живота, ни добра своего жалеть нельзя, а вы уже в штаны напустили.

Х а в е р к о р н (обиженно). Кто это в штаны напустил?

Л е м к у л ь (войдя в раж). А то как же? Один — «здорова, как лошадь»! Другой — «ворота запру»! И все такое прочее! И это когда нам так подфартило, что мы эту школьную стройку сразу прикрыть можем! Бургомистр злоупотреблениями занимается! Мы сейчас перевыборов можем требовать! Мы, мужики, должны как один человек стоять!

С т а р и к  У к к е р (встает пошатываясь). Стоять как один человек — вот это по-нашему!

Х а в е р к о р н. Хох! Все как один!

Л е м к у л ь (величественно). А кто с бабой своей справиться не может — выкладывай, родной, Лемкуль выручит! Еще у тебя что болит — говори, Лемкуль мигом пособит!

С т а р и к  У к к е р (растроганно обнимает его). Лемкуль, родной ты наш, я ж так и знал! Как же теперь с ригой-то?

Л е м к у л ь. С ригой?

С т а р и к  У к к е р. Аренду ты мне простишь, браток?

Х а в е р к о р н (почуяв, куда ветер дует). Вот еще с выпасом, Лемкуль, куманек, благодетель ты наш, неужто не скинешь? Двадцать-то центнеров — куда их?

Л е м к у л ь. Вот шакалы!

К н о р п е л ь. Вот и мне бы ты упряжку твою на недельку ссудил, а, голубок?

Л е м к у л ь (в бешенстве). Стало быть, и благодетель Лемкуль и брат родной! Один я здесь остался хозяин старого закала, а вы, как воронье, кружитесь надо мной! От живого наследство делить задумали, живое тело на куски рвать! (Впадает в слезливый тон.) Ну что ж, нате ешьте, хороните своего бургомистра, пока он еще на пост не вступил! Знаю я вас!

Х а в е р к о р н. Да что ты, разве мы чего худое!

Л е м к у л ь. Толкуй мне! Я вас насквозь вижу, вижу, как вы с бургомистершей за моей спиной сговариваетесь!

К н о р п е л ь. С бургомистершей?

Л е м к у л ь (вскакивая). Она мне тоже приговаривает: «Берегись, Лемкуль, жилка лопнет!» Чего вы на меня уставились? (Достает карманное зеркальце.) Вот она, жилка-то, на виске на самом. Дни твои сочтены, говорит! Хватит тебе хлеб на водку перегонять, как по-твоему? (Вне себя.) А вы чего ухмыляетесь? Думаете, водка мне в голову ударила? (Сталкивает Кнорпеля с места, срывает попону, на которой тот сидел.)

Открывается большой, черный, полированный гроб с металлическими пальмовыми листьями на крышке. Поднимает крышку гроба. На внутренней ее стороне приклеен пестрый плакат с изображением сильно декольтированной танцовщицы.

Вы думали, меня безносая врасплох застанет? Нет, друзья дорогие! Хороший хозяин обо всем подумает! (Становится в гроб.) Вот! А теперь Лемкуль пошел в постельку!

К н о р п е л ь (оробев). Ведь это же гроб!

Л е м к у л ь. Постелька моя это, други милые, райская постелька, куриные твои мозги! Так и быть, братья! Хороните своего Лемкуля. (Хочет улечься в гроб.)

Х а в е р к о р н (удерживает его). Брось ты это, сердешный!

К н о р п е л ь (Хаверкорну). Он уже не впервой так дурит!

Л е м к у л ь. «Дурит»? Хочу, чтобы меня схоронили! (Со слезами в голосе.) Примите последнее целование! Я готов!

С т а р и к  У к к е р (робко подходит). Богатый гроб, хоть бы и барону впору!

О д и н  и з  к р е с т ь я н (щупая гроб). Мореный дуб.

Л е м к у л ь. Что же мне, в сосновый ящик ложиться? Червям на поживу? А если жилка лопнет, удар… В случае чего, если меня живого захоронят… (Достает из гроба две бутылки водки, копченый окорок и большой нож.) Не так-то просто Лемкуля на тот свет спровадить!

К н о р п е л ь (подойдя поближе к плакату с танцовщицей). И бабу свою он тоже на тот свет прихватывает!

Л е м к у л ь. Чтоб мне там не скучать, друг милый! Мне и на том свете нехудо будет!

К н о р п е л ь (подавленный такой предусмотрительностью). Ведь ни о чем не забыл, ей-богу!

Л е м к у л ь (торжественно). А теперь простимся, родимые! (Ложится в гроб, но, приподнявшись на локтях, следит за всем происходящим.) Схороните меня… для пробы. (Прочувствованно.) И спойте мне мою песню, любимую, как я в завещании велел: «Темный лес, лес густой, сердце бедное, не ной!»

Х а в е р к о р н (смущенно). Не стоит лучше.

Л е м к у л ь (оживленно). Стоит, братцы, стоит! Споем Лемкулю отходную! (Протягивает им бутылку.)

Бутылка идет вкруговую; все основательно прикладываются, и начинается песня.

Х о р.

«Темный лес, ле-ес гу-устой,

Сердце бедное, не но-о-ой…»

С т а р и к  У к к е р (переходит на песню «Утренняя заря», за ним и остальные).

«Лишь вчера увенчан сла-авой,

Нынче с раною крова-авой,

Завтра лягу в темный гро-об!»

Л е м к у л ь (вскочив, швыряет бутылкой в старика Уккера). «В темный гроб», стервятник? Рига тебе не достанется, коршун!

С т а р и к  У к к е р (отступая, хватается за брезентовую перегородку и срывает ее; становится видно, что было за ней спрятано — трактор и самогонный аппарат). Батюшки-светы!

Х а в е р к о р н (подбежав). Что это тут?

К н о р п е л ь (подбежав). Тут трактор стоит!

О д и н  и з  к р е с т ь я н. Самогонный аппарат…

С т а р и к  У к к е р. Вот откуда водка-то…

Л е м к у л ь. А ты Лемкуля в темный гроб законопатить захотел, дармоед? Вы что, думаете, гробик мой с неба свалился? (Хвастливо.) В пятьдесят литров водки он мне обошелся… Зато лучший столяр в городе делал!.. Пятьдесят литров, все собственного производства!

О д и н  и з  к р е с т ь я н. Вот на что зерно идет. (Направляется к выходу.)

Л е м к у л ь (хватает его). Стой, Иуда! Ты что — на своего брата доносить собрался?

К р е с т ь я н и н (отталкивая его). Тоже «брат» нашелся!

С т а р и к  У к к е р (у самогонного аппарата). Хлеб переводит… а я не знаю, как до урожая дотянуть. (Хочет уйти.)

Л е м к у л ь (загораживает ему дорогу). Что, к бургомистерше своей собрался, зубочистка старая? (Набрасывает на гроб крышку.) Валяйте, пусть она вами и дальше командует! (Поднимает бутылку, пьет из горлышка.) Да здравствует школа и бургомистерша!

К н о р п е л ь