– Конечно, я и забыл, ведь она – местная колдунья.

– Так утверждает миссис Дейн-Колтроп.

– Любопытное явление – колдовство, – задумчиво проговорилВинаблз. – Самые разные варианты во всем мире. Помню, в Восточной Африке...

Он свободно и увлекательно заговорил на эту необычную тему,рассказывая о знахарях в Африке, малоизвестных культурах на Борнео. Пообещалпосле ленча показать маски африканских колдунов.

– Каких только редкостей не увидишь в этом доме, –улыбнулась Роуда.

– Что же, если не можешь бродить по свету, пусть весь светприходит к тебе. – В словах Винаблза послышалась горечь. Он взглянул мельком насвои парализованные ноги. – Чего только нет в этом мире земном[23], –процитировал он. – Мне хочется столько знать и видеть! Это мой недостаток,наверное. Признаюсь, кое-что я в жизни успел. И даже сейчас нахожу для себяутешение.

– А почему именно здесь? – неожиданно спросила миссисОливер.

Гости испытывали некоторую неловкость, обычную, когда влегкой беседе речь коснется чьей-то личной трагедии. Одна миссис Оливервыглядела безмятежно. Она задала вопрос, потому что хотела знать. Ееоткровенное любопытство восстановило непринужденную атмосферу.

Винаблз вопросительно взглянул на писательницу.

– Я хочу сказать, – продолжала миссис Оливер, – почему выпоселились здесь, в этой местности, оторванной от всего света? У вас здесь естьдрузья?

– Нет. Я выбрал эти места, если уж вам интересно, потому чтоздесь не живет никто из моих друзей, – ответил он с легкой ироническойусмешкой.

«Интересно, насколько глубоко он переживает свою трагедию? –подумал я. – Он утратил возможность беспрепятственно ездить по свету, изучатьмир. Быть может, в душе у него глубокая рана? Или же он, сумев приспособиться кизменившимся обстоятельствам, обрел тот покой, в котором проявляется истинноевеличие духа?»

Винаблз, словно угадав мои мысли, произнес:

– В своей статье вы подвергаете сомнению смысл понятия«величие». Вы сравниваете толкования этого понятия на Востоке и на Западе. Ачто мы сейчас в Англии подразумеваем под словами «выдающийся человек»?

– Разумеется, высокие помыслы и, безусловно, моральную силу,– ответил я.

У него заблестели глаза.

– Разве не бывает скверных людей, которых можно назватьвеликими? – спросил он.

– Конечно, бывают такие люди! – воскликнула Роуда. –Наполеон, Гитлер и много других. Все они были великими.

– Лишь потому, что оставили о себе неизгладимую память? –усомнился Деспард. – Но вряд ли при личном знакомстве они производили сильноевпечатление.

Джинджер наклонилась и провела рукой по своим ярко-рыжимволосам.

– Интересная мысль, – заметила она. – Вполне возможно, этобыли неприметные малорослые людишки. Позеры. Надувались, компенсируяневзрачность, из кожи лезли вон, доказывали, что они не только не хужеостальных, но им присуще особое величие, и они готовы были ради этого всестереть с лица земли.

– О нет, – с горячностью возразила Роуда. – Они не смогли бысодеять столько зла, будь они просто честолюбцами.

– Как знать, – заметила миссис Оливер. – В конце концов,самый несмышленый ребенок легко может устроить пожар в доме.

– Бросьте, бросьте, – вмешался Винаблз. – Я не приемлю этойсовременной трактовки зла – будто бы его вообще не существует. Существует. Иобладает огромной силой. Порой оно могущественнее добра. Зло живет среди нас.Его следует распознавать и бороться с ним. Иначе... – Он развел руками. – Иначемы погрузимся в кромешную тьму.

– Конечно, мне в детстве внушали, что дьявол существует и отнего все беды, – виновато призналась миссис Оливер. – И я верила. Только он мневсегда представлялся глуповатым – копыта, хвост и все такое. Прыгает,кривляется, как скверный актер. Безусловно, в моих романах часто действуетпреступник-злодей, это читающей публике нравится, но, по правде говоря, его всетруднее изображать. Пока читателю неизвестно, кто именно этот персонаж, мнеудается представить его в должном свете. Но когда все выясняется, он теряетсвою значительность. Наступает разочарование. Гораздо проще взять какого-нибудьбанковского менеджера, растратившего деньги. Или мужа, мечтающего избавиться отжены и жениться на гувернантке своих детей. Видите ли, это гораздо правдивее иестественнее.

Все засмеялись, а миссис Оливер проговорила извиняющимсятоном:

– Я толком не сумела объяснить, но вы, наверное, поняли, чтоя имела в виду?

Мы все подтвердили, что нам ее мысль ясна.

Был уже пятый час, когда мы распрощались с Винаблзом. Онпревосходно нас угостил, а потом показал свой дом, настоящую сокровищницу.

– У него, должно быть, куча денег, – сказал я, когда мыпокинули Прайорз-Корт. – Изумительный нефрит и африканская скульптура, я уж неговорю о мейсенском фарфоре. Вам повезло с соседом.

– А мы это знаем, – ответила Роуда. – Здесь все люди милые,но скучноватые, он по сравнению с ними – сама экзотика.

– Откуда у него такое богатство? – спросила миссис Оливер. –Наследственное состояние?

Деспард заметил мрачно, что в наши дни фамильных состоянийне существует. Налоги и поборы сделали свое дело.

– Мне говорили, – добавил полковник, – будто он начиналжизнь грузчиком, но вряд ли. Он никогда не рассказывает о своем детстве, осемье. Вот тема для вас. – Деспард обратился к миссис Оливер. – «Таинственнаяличность».

Миссис Оливер возразила, что вечно ей предлагают совершенноненужные темы.

И тут мы подъехали к «Белому коню». Дом был деревянный, непросто обшитый тесом, а из бревен, и стоял несколько поодаль от деревенскойулицы. За ним находился обнесенный изгородью сад, дышавший стариной.

Я был разочарован и не стал этого скрывать.

– Ничего зловещего, – пожаловался я. – Никакой особеннойатмосферы.

– Подождите, пока увидите, что внутри, – сказала Джинджер.

Мы вышли из машины и направились к двери, которая открыласьпри нашем приближении.

Мисс Тирза Грей стояла на пороге, высокая, слегкамужеподобная, в твидовом костюме. У нее были густые и жесткие седые волосы,высокий лоб, орлиный нос и проницательные голубые глаза.