С удивлением вижу, что заходит Филин. Впервые вижу его со времён первого допроса. И…

– Здравствуйте, Игорь Васильевич.

– Добрый день, Иван. Начинайте. Хочу увидеть картину целиком.

Начинают с Филина. Он рассказывает сначала свою версию произошедшего.

– Конфликт случился в самолёте. Ничего запредельного. Обычный, пустой конфликт. Регина дёрнула за яйца Малого, Малой адекватно ответил, Артур помахал перед его лицом стволом и успокоился. Такое случалось неоднократно и никаких последствий не имело. Я не счёл, что стоит обращать внимание на эти тёрки.

– Дальше…

– Утром Ивана уже не было. Администратор сообщил нам, что он смылся ещё ночью.

– С какой целью ты покинул бригаду, Иван? – допрос ведёт психиатр, бывший военный.

– Я изначально не являлся её частью. И решил, что выбранная бригадой тактика не приведёт к решению задачи, с которой мы туда отправлены. Я решил действовать самостоятельно. Об этом у меня была договорённость с Игорем Васильевичем.

– Чем обосновано твоё рвение к цели?

– Причин много.

– Кратко, каждую по очереди, – смотрит эксперт на экран монитора.

– Обещанное место и статус, – и это правда. – Желание найти Ярцеву самому. Из чувства конкуренции с Артуром.

И это правда. Только необходимо сменить «найти» на «встретиться». Но вот в таких маленьких деталях, когда я не очень уверенно подбираю слова, и выравнивает показатели прибора мой домтой, как мне чувствуется. А может, конечно, всё это бред. И мне прокатывает просто так. Потому что у слова «найти» есть значение и «встретиться». И больших отклонений по паузам на замену значений там быть не может. А вот значение «привезти Мару сюда» в моём «найти» отсутствует. И эта деталь тоже сходит мне с рук. Никто на ней не акцентирует.

– Желание не допустить беспредела. Я не доверял Артуру. Он порывист, жесток и часто косячит. Косячил, – поправляюсь я. – А Мара…

Проглатываю все «обычно», «часто» и прочее, что может указывать на наше близкое знакомство.

– Мара тоже, как мне сначала показалось, человек порывистый и склонный к резкости. Они бы поубивали друг друга. Но потом, познакомившись с ней чуть ближе, я понял, что она не склонна к излишней жестокости. Она никого не убила. Хотя могла.

– Вот всё это на запчасти, – приказывает Игорь Васильевич, не отводя от моего лица своих застывших пытливых глаз.

– Ярцева причастна к смерти хоть одного из членов бригады?

– Нет.

– Врёт, – констатирует эксперт.

– За исключением того, что её рысь надрессирована была охранять её владения. И напала на Рафа. В остальном – нет.

О том, что это случилось по прямому приказу Мары, я умалчиваю. Меня ведь не спрашивают…

– Исключим нападение рыси. Ярцева убила хоть одного из них?

– Нет.

– Мара убила Лобова?

– Нет.

– Мара убила Дагу?

– Нет.

– Мара убила Регину?

– Нет.

– Мара убила Артура?

– Нет.

– Не врёт, – разводит руками спец. – Причастна ли Мара к смерти этих людей косвенно?

– Я не знаю ответа на этот вопрос.

– Как считаешь сам?

– Возможно, да. Иррационально.

– Точнее!

– Возможно, она источник пространства, в котором проявляемая в её сторону агрессия оборачивается против проявившего. Только в этом смысле.

– Да что за ахинея?… – вздыхает Игорь Васильевич.

– Он верит в то, что говорит, – стреляет в него взглядом психиатр.

– Я же ответил сразу – у меня только такие предположения. Иррациональные. В остальном – нет. Непричастна. Мало того, именно Артура она пыталась спасти.

– Уточите этот ответ, – просит Игорь.

– Ярцева пыталась спасти Артура?

– ДА.

– Не врёт…

– Продолжайте. Пусть продолжит Филин.

– Сначала мы решили поискать её на базе. Высадились там. Нас встретил какой-то инвалид, её сторож. Вадик упоминал о нём. И Вадик же утверждал, что когда он этого желает, то вполне способен общаться. С нами он начал играть в игру, что он слепо-глухо-немой и ничего не понимает. И, естественно, не в курсе, где Ярцева. Лобов решил его немного прессануть. Чтобы стал поразговорчивее. Сломал ему пару незначительных костей. Сторож заговорил. Правда, плохо заговорил, у него оказались связки разорваны. Скорее зашипел, но уже членораздельно. Сказал, что сам он не знает, но сейчас пригласит кое-кого, кто точно знает и легко может… ммм… как там было… – хмурится Филин, вспоминая. – Кажется: «позвать Ярцеву». Он начал копаться в своих вещах. Мы думали, что ищет телефон. Но достал он какой-то ветхий бубен. Мы несколько обескураженно наблюдали за тем, как он, раскачиваясь, издаёт какой-то странный звук. Лобову это быстро надоело, и он встал, чтобы ещё раз объяснить болезному, что мы не шутим. Тогда этот мужик открыл глаза, а они были без белков.

– В каком смысле без белков?

– Они были сплошь залиты зрачком. Как в фильме ужасов…

В этот раз Филин говорит без всяких своих шуток и прибауток. Серьёзно.

– Он что-то зычное выкрикнул и ударил в бубен. Лобов схватился за сердце и начал оседать. Пока мы суетились возле него, этот мужик встал и опять начал распевать свой странный напев. Я почувствовал паническую атаку. И, видимо, не один я, потому что когда он замахнулся, чтобы ударить во второй раз и опять зычно закричал, Артур выстрелил ему в лицо. В рот. Он отлетел к стене. Когда я осматривал труп, глаза были обычные.

Игорь Васильевич недовольно, но терпеливо закатывает глаза и переводит взгляд на психиатра.

– Он запомнил это именно так. Его зрачки ни разу не фиксировались в зоне фантазий. Только в зоне воспоминаний. Он это вспоминал, а не придумывал.

– Окей, пусть продолжает.

– Тепловизоры достаточно быстро позволили нам отыскать нужное место. Но изначально мы видели там три объекта. По всей видимости, это были Ярцева, Иван и рысь. Так, Иван?

– Да. Я был там, когда услышал вертолёт.

– Что ты там делал?

– Я пытался… ммм…

– Не надо делать паузу. Вопрос – сразу же ответ. Что ты там делал?

– Слушал сказки, – прищуриваюсь я. – Мара рассказывала мне сказки.

– В каком смысле?

– В самом обычном. И я их слушал, пытаясь понять, что она за человек, какие мотивы ею движут, как с ней говорить, чтобы договориться. Как-то так…

– Какие сказки?! – смотрит на меня Игорь раздражённо.

– Про двух шаманов, живущих в одном сломанном теле, и бубен, который может остановить сердце быка, например.