Время словно замедляется… Сжимаю в руках домтой Мары. Чувствую вихри в пространстве, они словно узор. Выстрела всё нет и нет. И я открываю глаза снова. Вижу, как сухожилие на запястье Игоря приходит в движение. Сейчас он будет… Мне кажется, я увижу, как летит пуля.

Неожиданно на кисть Игоря сверху падает что-то маленькое, словно шлепок грязи. Мы все поднимаем глаза. Ворона. Ворона, сидящая на покачивающемся фонаре. Игорь оскаливается от отвращения и ярости! Рывком поднимает ствол вверх. Выстрел!! Фонарь раскалывается, кусок массивного стекла летит вниз и со специфическим звуком врезается между плечом и шеей Игоря. Очень глубоко прорубая ткани. Игорь заторможенно переводит взгляд на этот огромный осколок, торчащий в нём, закатывает глаза и падает. По брусчатке разливается пятно крови.

Браво, Мара, браво! Филигранное кружево!

– Филин… – в шоке смотрит на него офицер. – Чего делать-то?

– Чего-чего… Срочно коронуем Галину, пока не начался передел.

– Но она же не наша, – не отводя ствол от меня.

– Она моя. Она будет моей женой.

– Ты рулить будешь?

– Да.

И это правильно! Пусть Галина Ягиню воспитывает.

Ствол опускается. Мы с Филином глубоко вдыхаем и медленно выдыхаем. Он протягивает сигареты. Садимся к стене и истерично с облегчением ржём под растерянными взглядами бойцов. Вздрагиваем, рефлекторно прикрывая руками головы, когда в десяти метрах от нас обрушивается крыша больнички. Грохот. Пылища облаком…

– Мара! – смотрит он на меня.

– Да нет там их уже давно, – пожимаю я плечами.

Небо чистое. Ни одной вороны больше.

– Чего делать будешь?

– На Байкал поеду.

– Зачем?

– Сказки писать. Для дочки. Ну их к хренам, такие Порядки. Пусть лучше Творчество.

Облако пыли медленно двигается к нам.

– Стало быть сказка кончилась, и наконец-то опять началась быль? – прокашливается от пыли Филин.

– «Быль – это пыль. А сказка – она вообще никогда не кончается».