Но здоровяк расстроенным не выглядел. Он шагал позади всех с факелом в руках и негромко мычал заунывный мотивчик.

— Интересно, а для чего это подземелье вырыли таким огромным? — тихо спросил Эш у Дария, перекладывая факел в другую руку и поднимая его повыше над головой. — Только посмотри, какой высокий свод…

— Это подземелье никто специально не рыл, — не оборачиваясь, вмешался в разговор Никкаль. — Это ход, оставленный одним из хтонов. Выражаясь вашим языком — диким духом подземной природы. Потом здесь все укрепили, дополнили нужными ответвлениями, оборудовали воздушными окнами и люками, но главный тоннель остался прежним.

Дарий удивленно осмотрелся.

— Кто же тогда был его носителем?.. — проговорил он.

Ник хмуро взглянул на него, но все-таки ответил.

— Кольчатый червь.

— Червь?! — воскликнул Эш, забывая о том, что нужно идти. — Вот эта красная сопля — и такое?..

До сих пор в его сознании «духи» были некой аморфной силой, существующей где-то там. Но сейчас он снова и снова сталкивался с конкретными проявлениями этой силы, и словно заново открывал для себя прописные истины.

— Ты слова-то подбирай, — резко заявил Никкаль. — Чтобы остановить эту, как ты выразился, соплю, в свое время погибло очень много воинов. Оболочка не имеет значения, если дух по-настоящему силен. Кровожадным чудовищем может стать что угодно, хоть ромашка на лугу. Ну чего встал-то?.. Идем!

Эш послушно двинулся в путь, по-новому всматриваясь в стены и свод подземного хода.

Воображение живо рисовало ему огромного отвратительного монстра. Эш уже почти видел, как эта махина продирается сквозь землю, и слышал хруст разрывающихся древесных корней и человеческие крики.

— Очень близко от стены, — проговорил вдруг Дарий.

— Верно, — отозвался Ник. — Поэтому Внешний Круг и называют забралом мира, — важно закончил он.

Забралом мира?..

Вообще-то это место обычно называли совсем другими словами. Например, проклятым краем, царством висельников и «доходяжной».

Но говорить об этом явно не стоило.

— А когда это было? — донесся со спины голос клейменого.

— Ты тогда еще не родился, — отозвался Ник. — Так, раз у вас остается столько сил на болтовню, значит, мы слишком медленно идем. А ну-ка прибавили ходу! — прикрикнул он, и все зашагали быстрее.

Теперь на разговоры и правда не оставалось ни сил, ни желания. И даже на первом привале все в основном только чавкали и вздыхали, вытянув усталые ноги. Коренастый даже стащил сапоги, жалуясь на мозоли, но тут же надел обратно под натиском проклятий и угроз. Запах дохлых мышей и кошачьей мочи потом еще долго стоял в воздухе, как будто он оказался слишком тяжелым даже для сквозняков.

Дальше тоннель начал плавно извиваться, и укрепляющие конструкции встречались все реже. Но в целом облик подземелья почти на менялся. Иногда Эшу начинало казаться, что они вообще стоят на месте или ходят кругами, и вот этот поворот или та доска уже не раз попадались ему на глаза.

Он потерял счет времени.

— Как ты думаешь, сейчас день или уже вечер? — тихо спросил он у Дария.

— Надеюсь, что вечер, — хмуро проворчал тот. — Эй, погляди-ка. Там, справа.

Эш повернул голову туда, куда указал Дарий, и заметил темное пятно на стене, которое через несколько мгновений ярко осветил огонь факела. Это был узкий проход, уходивший ответвлением от главного тоннеля.

— Надо же — что-то новенькое, — хмыкнул Эш, и тут что-то хрустнуло у него под подошвой.

Эш отступил назад.

В земляном полу проглядывало что-то светлое, похожее на кость.

— Да где уже этот сраный сундук, — в сердцах проворчал себе под нос коренастый, и Эш отвлекся от своей находки.

Подземелье сделало очередной плавный поворот, и из темноты медленно проступили очертания бочки и грубого прямоугольного ящика наподобие тех, что используют для угля.

— Наконец-то! — победоносно воскликнул коренастый.

— Чего разорался-то? — осадил его Никкаль. — Так, всем жрать, срать и спать!

— Срать-то не с чего, жратвы кот наплакал, — проворчал клейменый.

— Кто-то чем-то недоволен? — угрожающе поинтересовался Ник, и тот умолк, опустив голову.

Лысый здоровяк сразу уселся рядом с сундуком мусолить лепешку. У него отчего-то кровило запястье, и здоровяк с полубезумной улыбкой время от времени слизывал с него кровь, противно причмокивая.

Эш поморщился.

Здоровяк напоминал ему пса, самозабвенно лижущего себе лапы или причинное место. Поколебавшись, Эш предпочел отойти к вертикальным деревянным укреплениям, возле которых Дарий остановился справить нужду.

Коренастый, усмехнувшись, направился облегчиться туда же, будто во всем тоннеле других мест не нашлось. Дар к тому времени уже поправил штаны и собирался уходить, когда коренастый вдруг на мгновенье развернулся к нему всем корпусом, обдавая струей мочи по ногам.

— Ой, как я неловок, — довольно ощерился он. — Придется, видать, вашему сиятельству повонять слегка.

Клейменый, услышав возглас приятеля, заржал.

Дарий сначала посмотрел на свои штаны, потом — на коренастого. И брезгливо сморщил нос.

— И тут я понял, чем же на самом деле воняют твои сапоги…

Довольная ухмылка маской застыла на лице шутника. Парень с клеймом заржал еще громче.

А Дарий спокойно вернулся к Эшу.

— Кажется, ты нажил себе врага, — не сдерживая улыбки от уха до уха, сказал тот.

— И не говори. Какое несчастье, — с усмешкой ответил Дарий. — Но штаны, конечно, он мне изгадил знатно…

— Эй, да прекрати ты чавкать! — рявкнул тем временем Ник на здоровяка. — Не в хлеву!

Тот что-то пробормотал в ответ и затих, но ненадолго — через пять минут в подземелье раздался его раскатистый храп.

— Мне кажется, он не в себе, — заметил Эш, стараясь устроиться поудобней на боку. Побитая плетью спина после вязанки факелов и наплечного мешка горела, как от солнечного ожога.

— Лис как-то в разговоре со своим приятелем назвал его «людоедом». Так что может быть, — зевнул Дарий.

Эш вспомнил, как здоровяк пялился на него возле лохани во время мытья, и нервно сглотнул.

— Твою ж… Думаешь, правда?..

Дарий, прислонившись спиной к стене, полез в свои припасы за перекусом.

— А почему бы и нет?

Эш пожал плечами.

— Ну не знаю. Такое ж на ровном месте, мне кажется, никто не сотворит. Это если война там, или голод…

— Знаешь, когда я был еще мальчишкой, у нас в городе как-то поймали одного гончара. Вполне себе упитанный мужик, и отнюдь не бедствующий. Так вот он вместе со своей женой младенцев жрал.