Перед ними нарисовались трое узкоглазых аборигенов – двоеугрюмых, в промасленных оранжевых жилетах, с испещренными наколками руками ивида самого что ни есть злодейского, ни дать ни взять, тати с большой дороги –и один усатый, в форме железнодорожника, расстегнутой до пупа и с уоки-токи наремне под пупом.

– Типа того, – осторожно сказал Алексей, быстро просчитываявзглядомокрестности – на предмет наличия возможных засадных полков, скрытых огневыхточек и других малоприятных сюрпризов. Бляха-муха, да тут не то что засадныйполк – тут танковую дивизию спрятать можно, никто и не заметит, столько вокругбыло вагонов и строений непонятных простому вэвэшнику предназначений…

– Что ж, салям-алейкум, – осторожно сказал онусатому аборигену. – Вы по-русски-то кумекаете?

– Получше многих кумекаем, – ответствовал усатыйна русском, глядя исключительно на Гриневского, и почесал брюхо.

Взгляд его был мало сказать неприятный – взгляд был дозубной боли Алексею знакомый. Именно так глядят матерые зэчары, что ужеоткинувшиеся, что еще чалящиеся. Чуть исподлобья, цепко, оценивающе,ежесекундно ожидая подлянки со стороны окружающего мира. И никакая надетаяличина, никакая добропорядочная жизнь послене сможет затупить, пригасить такойвзгляд... Уж поверьте специалисту Карташу.

– Кто тут из вас от товарища Зажигаева? –поинтересовался усатый.

– Не знаем такого, – быстро сказал Гриневский, иАлексей незаметно нащупал сзади за поясом рукоять «глока»... Хрена с дванезаметно – оба татя в жилетах тут же напряглись. А жилеточки у них, кстатиговоря, весьма недвусмысленно оттопыриваются с левого бока…

– Правда, что ль – не знаете? – ненатуральноудивился усатый. – И с товарищем Заряжаевым, может, не знакомы?

– Вот что, дядя, – Алексей сделал шаг вперед и, необращая внимания на изготовившихся орлов в жилетах, снял ствол спредохранителя, – не знаем мы никаких выжигаевых-перезаряжаевых. Ишагай-ка ты отсюда подобру-поздорову…

Наглость – второе счастье, не так ли? А также может датьзаметное преимущество в развитии непредсказуемой ситуации, это вам любойдворовый хулиган скажет. И любой урка подтвердит.

– Нормально, – усач вмиг стал серьезным, но навсякий случай руки держал на виду, буравя взглядом Гриневского и ни на когоболе взора не переводя. А орлы его заметно расслабились, точно повинуясь незримомусигналу железнодорожника. – Лакам– кличка то бишь по-нашему, –пусть и перековерканная, явно тебе знакома, но виду стараешься не подать. Сталобыть, вы те самые, кого велено встретить… А теперь давай-ка без дураков: вобщем, Дангатар Махмудов Поджигай велели сказать вам слово заветное:«Генгеш-той». Означает оно, если не знаете, три–пять днейдо свадьбы... А ещеПоджигай-яр велели встретить ваш груз и перевести в укромное местечко. Этогодостаточно?

– Нет, – твердо ответил Гриневский. – Не верюи недостаточно. Что он еще сказал?

– И правильно делаешь, что не веришь, –дружелюбнейше осклабился усатый, обнажив десны в золотозубой улыбке. – Ноты первым правильныйвопрос спроси. И не обижайся, дорогой, Поджигай-яр таквелел: пароль скажи – а потом пусть Белобрысый сам спросит про то, что он и самзнает. А из белобрысых здесь только ты, дорогой…

Таксист на секунду замешкался, – что, разумеется, неушло от внимания ни Карташа, ни ореликов в оранжевых жилетах. И снова всемоментально настроилисьна драку. А засадного полка, похоже, нема, мелькомотметил Алексей. Не чувствуется в воздухе присутствия рядышком засадного полка.Или можно к черту посылать его интуицию… Гриневский вдруг хитро прищурился ималопонятно спросил у усатого:

– За три–пять днейдо получения четвертой звезды старлейЧепраков пал геройской смертью, так?

– Так, да не так, – раздумчиво и в высшей степенинепонятно ответствовал усач. – Героем он стал, но отцом выблядка – нет.

– Ты не можешь об этом знать, – внезапно набычилсяГриневский. – Это знают только двое, я и Дангатар…

Что же касается Карташа, так тот вообще ни хрена не понимализ этого диалога, похожего на полубредовый обмен шифрофразами из шпионскогофильма...

А усатый обезоруживающе развел руками.

– Я вообще мало что знаю, господин. Поэтому и жив еще.И вас я не знаю, и старлея Чепракова не знаю. И вообще вас здесь нет. И вагонанет. Дангатар-яр сказал так: если белобрысый вспомнит про стралея, то, значит,и ответить я должен насчет либо выблядка, либо четвертой звезды ему на погоны,либо героя… Вот и все, что я знаю, Гавана-яр…

Гриневский секунду помолчал, потом обреченно махнул рукой.

– Ладно. Будем считать, что познакомились. Иначе этоуже паранойя… Короче: вот вагон, вот мы. Что дальше?

Усатый железнодорожник достал из нагрудного кармана мятыйлисток бумаги, протянул Таксисту. Пальцы его были столь же щедро изукрашенынаколками.

– А дальше мы отгоняем вагоны вот в этот тупичок,видишь, ставим под охрану и ждем дальнейших распоряжений. От господинаДангатара. И боле ни от кого… Договорились?

Гриневский посмотрел на бумажку, спросил угрюмо:

– А… посторонние до него не доберутся?

– Обижаешь, – вполне серьезно сказалаксакал. – В том тупичке только особыегрузы стоят, про которые даженачальнику станции знать не положено. И охрана соответствующая, чужих непустит. А если и кто чужой пройдет, так оттуда уже не выберется. Проверено.

– А где сам господин Дангатар? – встрял Карташ. Нувот хоть убейте, не верил он ни слову усатого азиата. Зато, объективности радинадо заметить, Гриневский, похоже, поверил – и только поэтому Алексей ссиловыми акциями решил повременить.

– Про это не знаем, – сказал пузатыйтуркмен. – Нам приказано груз принять и спрятать. А за вами приедут… Нучто, работаем?

Карташ посмотрел на Гриневского. Гриневский посмотрел наКарташа и изобразил на лице выражение «А пес его знает…»

– Ладно, – решился Алексей. Делать было нечего –затевать ссору на, в общем-то, пустом месте и, главное, на насквозь чужойтерриториибыло не просто глупо, но смертельноглупо. К тому же Таксист отчетливо далпонять, что люди эти пришли именно от Дангатара и, как выразился татуированныйжелезнодорожник, боле ни от кого. – Что ж… работаем.

Они отдали усатому сопроводительные документы. Пока тот вякалкакие-то распоряжения по уоки-токи (какие именно, было непонятно – говорил онпо-туркменски), вытащили из теплушки свой нехитрый скарб, основным достояниемкоторого являлось разномастное оружие, и заперли вагон на трогательный висячийзамочек.

Свистнув, подкатил маневровый, орелики в жилетах спороотцепили теплушку и вагон с металлической хреновиной от состава, присобачили кпаровозику. Потом все трое вскочили на подножки, маневровый свистнул напрощанье и укатил в ночь, увозя с собой груду платины…