Теперь я больше ничего здесь не знаю. Ничего как будто не изменилось, но всё кажется мне чужим. Освещенные веранды и темные дома пугают меня. Город превращается в нечто ужасное, враждебное мне, желающее меня поглотить.

Услышав скрип чердачных ступеней, я пригнулся, держа наготове фонарик.

– Это я, – сказал Джек. Я осветил его сонную физиономию, и мы постояли, глядя на Милл-Вэлли вместе. В доме, на улице, во всем городе царила мертвая тишина; в этот час человек слабеет телом и духом. – Давно внизу был? – спросил он.

– Недавно. Не волнуйся, я каждому ввел по сто кубиков воздуха внутривенно.

– И что они? Умерли?

– Если можно так сказать про тех, кто никогда и не жил. Обратный процесс, во всяком случае, движется.

– Снова превращаются в серую пыль?

Я кивнул и увидел, как вздрогнул Джек.

– Выходит, никакой это был не бред, – сказал он. – Этими болванками заменяют живых людей. Мэнни ошибся.

– Да.

– А что же происходит с оригиналом, когда его заменяют копией? Или они так и ходят парой?

– Видимо, нет, – мы бы заметили. Не знаю, Джек.

– И почему все твои пациенты прибежали сообщить, что у них всё в полном порядке? Они ведь врут, Майлс.

Я в своем взвинченном состоянии еле сдержался, чтобы не огрызнуться в ответ.

– Ну что ж, – вздохнул Джек, – остается предположить, что это происходит только в Милл-Вэлли и на прилегающих к нему территориях. Если нет, то… Надо обыскать все дома и постройки в городе, Майлс. Не откладывая. Осмотреть всех жителей – мужчин, женщин, детей… знать бы еще, на предмет чего. Полиция города и штата здесь не поможет. Это не в их власти, да и как им всё объяснишь? Это угроза национального масштаба, Майлс, если не шире. Новая веха в истории человечества. Армия, флот, ФБР, не знаю уж кто еще, должны прибыть сюда как можно скорее. Надо объявить военное положение, карантин или как это там называется, а потом… искоренить это зло. Сокрушить. Уничтожить.

Я представил себе, что лежит там внизу, под всеми этими крышами, во всех укромных местах; думать об этом было невыносимо.

– Там еще кофе остался, – сказал я. Мы спустились на кухню и налили себе по чашке. – Допустим, Джек, но как это сделать? Президенту, что ли, звонить в Белый дом? Берет он трубку и слышит: мы, мол, из Милл-Вэлли, голосовали как надо. Мы тут нашли кое-какие тела, только они не настоящие и вообще непонятно что. Пришлите, пожалуйста, морскую пехоту!

– Не знаю я! Знаю только, что надо действовать, искать кого-то, кто способен помочь. Чем паясничать, подумай как следует.

– Ладно, – сказал я. – Пойдем по цепочке.

– Чего?

– Есть у тебя знакомые в Вашингтоне? – Я встрепенулся, решив, что нашел ответ. – Люди, которые знают, что ты не сумасшедший, и поверят тебе? Надо ввести мяч в игру, и пусть его перебрасывают все выше, пока не доберутся до нужного человека!

– Ни души там не знаю. А ты?

– Я тоже. Пишите своему конгрессмену… Хотя нет, знаю одного, Бена Эйхлера. Учился на последнем курсе нашего колледжа, когда я туда поступил. Теперь подполковник, в Пентагоне работает. Единственное известное мне официальное лицо – жаль, что чин у него не больно высокий.

– Ничего, сойдет. Главное, он военный и может поговорить с каким-нибудь генералом, не рискуя, что под трибунал попадет.

– Ладно, попробовать можно. Я ему позвоню.

Джек хмуро смотрел, как я пью кофе.

– Звони прямо сейчас, Майлс! Какого черта!

– Хорошо, хорошо. – Я снял трубку в гостиной и набрал 0. – Соедините, пожалуйста, с Вашингтоном, округ Колумбия. Мне нужен подполковник Бенджамин Эйхлер. Номера не знаю, но в справочнике он есть. Джек, у меня в спальне есть другой аппарат, послушай оттуда.

В трубке пошелестело, пощелкало и наконец загудело. Ответили на третьем звонке.

– Бен? – Я зачем-то повысил голос, как делают многие при междугородних звонках. – Это Майлс Беннел из Калифорнии.

– Привет, Майлс, как дела? – отозвался он, нисколько не удивившись.

– Отлично. Я тебя разбудил?

– А ты как думал, в полшестого утра по-нашему?

– Сожалею, Бен, но придется тебе встать пораньше. Мы, налогоплательщики, не за то тебе платим большие деньги, чтоб ты дрых допоздна. Теперь серьезно: как у тебя со временем? Можешь ты с полчаса посидеть и послушать, что я тебе расскажу? Дело очень важное, Бен, и говорить коротко, как принято по межгороду, не получится. Готов меня выслушать?

– Конечно. Дай мне одну минуту. – В трубке снова зашуршало, и далекий голос сказал: – Говори, Майлс, я слушаю.

– Ты хорошо меня знаешь, Бен, – тебе известно, что с головой у меня всё в порядке. Добавлю сразу, что я не пьян и не имею привычки разыгрывать друзей по телефону, тем более что у нас теперь ночь. В то, что я расскажу тебе, очень трудно поверить, но ты постарайся, потому что это правда, договорились?

– Хорошо, Майлс.

– Около недели назад, в четверг… – Я начал с прихода Бекки и минут двадцать спустя закончил настоящим моментом.

Нелегко излагать длинную, запутанную историю по телефону, не видя лица собеседника, да и со связью нам не везло. Сначала мы слышали друг друга прекрасно, как будто находились в соседних комнатах, но скоро Бен начал переспрашивать, и мне пришлось орать в трубку. Попробуй тут говорить и думать связно, когда повторяешь чуть не каждую фразу. Я попросил оператора наладить связь, и ей удалось, но в трубке тут же начался зуммер, который опять пришлось перекрикивать. Дважды нас разъединяли, и я кричал уже на телефонистку. Оставалось только гадать, как всё это воспринял Бен на другом краю континента.

– Понятно, – протянул он, когда я закончил. – Ну, а от меня-то ты чего хочешь?

– Не знаю, Бен, – (слышимость на тот момент была довольно приличная), – но что-то делать надо, сам понимаешь. Перескажи всё кому-нибудь прямо сейчас, желательно кому-то вышестоящему.

– Да ты что, Майлс, – ответил он с принужденным смехом. – Я всего лишь подполковник, уборщикам в Пентагоне честь отдаю. Ты разве не знаешь кого-то, кто мог бы…

– В том-то и дело, что нет! Поручиться за меня можешь только ты, больше некому. Бен, ты должен…

– Ладно, ладно. Сделаю, что смогу – всё, что смогу. Если ты вправду этого хочешь, я в течение часа доложу моему полковнику – он рядом живет, в Джорджтауне. Изложу всё в точности как ты рассказал и добавлю, что хорошо тебя знаю, что ты человек нормальный, добропорядочный гражданин и что лично я тебе верю. Больше ничего не могу, Майлс, хоть убей. Даже если конец света состоится еще до полудня. – Пару секунд я слышал только статические разряды, потом Бен заговорил снова: – И толку от этого чуть, скажу я тебе. Он-то что, по-твоему, должен делать? С воображением у него плоховато, и подставляться он бы не стал в любом случае. Хочет заработать еще одну звездочку перед отставкой, а то и две. И очень трепетно относится к своему послужному списку. Начиная с Вест-Пойнта усиленно работает над репутацией здравомыслящего, практичного офицера. Ты знаешь этот тип: звезд с неба не хватает, зато надежен. Я представить не могу, Майлс, что он пойдет с этой историей к генералу, а уж мне после этого и карандаши чинить не доверит.