Тем вечером в “Тереме плывущих облаков” Чжань Юньфэй напился вдрызг, Фан Добин всё допытывался у него о несравненном великолепии Ли Сянъи. Однако тот не смог объяснить причину, только сказал, что боевое мастерство Ли Сянъи было очень высоким, и тогда он не был ему соперником, чем ужасно разочаровал Фан Добина. А Ли Ляньхуа, выпив десятую чашу вина, уже вырубился и спал под цветочной клумбой в обнимку с кувшином — он не умел много пить.

Глава 62. Гроб Лун-вана

Лун-ван — в китайской мифологии царь драконов

Необъятные горы, поросшие лесом, насколько хватает глаз — бамбуковые рощи. В этот сезон глубокой осени, когда в горах и долинах новый урожай ещё не созрел, а старый подошёл к концу, по пути встречалось множество пятен и немало паутины.

Гора называлась Цинчжушань*, у её подножия текла река Люйшуй* — здесь пролегала единственная дорога из Жуйчжоу до горы Муфушань*.

Цинчжушань — гора зелёного бамбука

Люйшуй — изумрудные воды

Муфушань — гора “Холм-шатёр”

Три добрых скакуна медленно тащились по тропинке в густой бамбуковой роще. Вчера прошёл дождь, и было очень сыро. Лошади нетерпеливо фыркали на тесной тропке, делали три шага вперёд, два назад, и вскоре просто остановились.

— Туман… — пробормотал всадник в белых одеждах. — Ненавижу густой туман.

Влажность здесь достигала предела, похоже, скоро снова польёт дождь.

Другой всадник был высокий, в сине-зелёном, с решительным лицом.

— Здесь в округе десяти ли никто не живёт. Если бросим лошадей и пойдём пешком, возможно, к темноте доберёмся.

— Пешком? — Из-за густого тумана одежды всадника в белом отсырели и слегка липли к телу, отчего он казался ещё более худым, чем обычно. “Печальный господин” Фан Добин сухо хохотнул. — Лошадей-то бросить можно, но когда доберёмся до селения, надо будет ещё переправиться через реку, и всё равно придётся ждать до завтра. По-моему, нам лучше найти укрытие от дождя и дождаться, когда завтра погода наладится — так будет быстрее.

Всадник в сине-зелёном услышал, но не ответил, только перевёл взгляд на третьего всадника — точнее, этот человек уже спешился, нарвал в зарослях травы и осторожно кормил коня. Неожиданно почувствовав на себе взгляд, невольно осмотрел себя с ног до головы, только потом сообразил, что от него хотят, и поспешно ответил:

— Укрытие так укрытие, я не возражаю.

Лошадь кормил, разумеется, давний задушевный друг Фан Добина, Ли Ляньхуа, а человеком в сине-зелёном был причесавший волосы Чжань Юньфэй. После дела о вышитой человеческой коже “Повозка убивающего солнце” ни с того ни с сего бесследно исчезла, однако банда “Юйлун” не свернула знамёна и не перестала бить в барабаны. В последние несколько дней главным поводом для пересудов в цзянху стало то, что была разрушена пятая из ста восьмидесяти восьми тюрем “Сотни рек”, и пятеро демонов спаслись из подземелья горы Муфушань. Одного из них звали “Злым роком небес” — говорят, кожа у него очень чёрная, глаза как бубенчики, а плечи такие широкие, что на три цуня шире, чем у обычного человека, ростом он выше на чи, и только зубы у него невероятно белые. “Злой рок небес” бесчинствовал в цзянху двадцать с лишним лет назад и убил бесчисленное множество людей, он был уже немолод, но всё ещё жив — кто знает, скольких ещё он убьёт теперь. Услышав о побеге этого монстра, люди в цзянху были напуганы, и доверие к усадьбе “Сотня рек” сильно упало.

Что до Фан Добина с товарищами, они откликнулись на просьбу Цзи Ханьфо направиться к горе Муфушань и осмотреть подземную тюрьму — проверить, нельзя ли выяснить, где слабое место, из-за которого их тюрьмы атакуют одну за другой? О местонахождении этих ста восьмидесяти восьми тюрем известно лишь четверым “Фобибайши”, если среди них нет шпиона банды “Юйлун”, то каким образом их разрушают столь стремительно? Да так, что никаких зацепок не найти?

Получив приглашение от грозного Цзи Ханьфо из “Фобибайши”, Фан Добин несколько дней сиял от радости и успеха. Пусть в письме первый глава “Фобибайши” и обращался к Фан Добину, Ли Ляньхуа и Чжань Юньфэю, но молодой господин Фан полагал, что раз уж великий герой Цзи написал именно ему, то яснее ясного и предельно очевидно, что герой Цзи, главным образом, имел в виду именно ничтожного господина Фана, и вдобавок парочку спутников. Выходит, он, сам того не зная, занял уже такое место в сердцах старших мастеров, ах, как неловко, как неловко, ха-ха-ха-ха…

Вот только на пути из Жуйчжоу к горе Муфушань пролегали два горных хребта, протекало некоторое количество рек, дорога шла по пустынным и неплодородным землям — ни тебе лотосовых озёр, ни рыбоводных прудов, ни изобилия несравненных красавиц… С каждым днём его воодушевление постепенно иссякало, и в бамбуковой роще он, наконец, потерял всякое терпение, и ни за что не стал бы и дальше спешить, даже если бы сейчас сам Цзи Ханьфо приставил к его горлу клинок, он всё равно не отказался бы от идеи переждать дождь!

Поскольку и Ли Ляньхуа, и Фан Добин пожелали укрыться от дождя, они втроём повели лошадей к горе в надежде, что под скалой найдётся пещера, где можно будет переждать непогоду. Фан Добин подумал было, что Чжань Юньфэй недоволен решением и предпочёл бы при луне и звёздах во весь опор мчаться к горе Муфушань, однако тот, похоже, нисколько не возражал, принял их мнения всерьёз и даже первым повёл лошадь на поиски укрытия.

Цинчжушань обладала мягким рельефом, без крутых утёсов и отвесных скал — что издалека казалось обрывом, при приближении оказалось склоном. Они покружили по роще, но повсюду, куда ни глядели, видели лишь зелёный бамбук различной высоты и толщины, и не только “не знали, что это за вечер сегодня”*, но из-за густого тумана понятия не имели, в каком направлении движутся.

“Шицзин”/”Книга песен”, строка из “ДВАЖДЫ ХВОРОСТ КРУГОМ ОПЛЕТЯ, Я ВЯЗАНКУ СЛОЖИЛА (I, X, 5)”, пер. А.А. Штукина: “Этот вечер — не знаю, что это за вечер сегодня?”

Сделав три круга, они полностью промокли. Поскользнувшись в третий раз, Ли Ляньхуа наконец кашлянул.

— Послушайте… мне кажется, пещеру тут не найти, к тому же… похоже, мы… заблудились…

Шедший впереди Чжань Юньфэй тоже кашлянул. Фан Добин по привычке принялся спорить.

— Заблудились? Да я с шести лет никогда не сбивался с дороги и даже в пустыне на десять тысяч ли нашёл бы направление…

К этому моменту туман сгустился так,