— Тогда потом надо обязательно взглянуть, может, та слива раздора всё ещё цела, а может, остались и другие следы минувших дней, Чжань Юньфэй наверняка об этом знает. Несносный Ляньхуа, скорей иди постучись, а я отломлю ветку сливы и покажу тебе эту редкость.

— Конечно, конечно! — покивал Ли Ляньхуа, медленно шагнул в густой туман, потянув за собой лошадей одной рукой. Кони, на удивление послушные, шаг за шагом спокойно пошли за ним.

Фан Добин всей душой обожал всевозможные истории о “Первом мече Сянъи” Ли Сянъи, и неожиданно узнав, что оказался неподалёку от места “Битвы за цветущую сливу”, само собой, испытал волнение.

Глава 63. Гроб Лун-вана

Туман клубился.

Ли Ляньхуа промок с головы до ног, грязь бамбуковой рощи почти затекала ему в обувь, и выглядел он несколько жалко. В туманных сумерках его кожа казалась мертвенно-бледной, и хотя черты лица оставались изящными, он не производил впечатление сильного и уверенного человека.

Три лошади послушно следовали за ним, и вскоре ему на глаза попалось жилище со внутренним двором.

В окне второго этажа горел огонь, двор был небольшой, но украшен глазурованной изумрудной плиткой и аккуратной резьбой, и отличался оригинальностью. По контрасту с тёплым светом со второго этажа двор казался особенно тёмным.

Он кашлянул и скромно постучал в двери.

— Меня застала в пути холодная ночь, и случайно я оказался здесь. Осмелюсь спросить, нельзя ли у вас переночевать?

Изнутри послышался хриплый старческий голос:

— На горе Цинчжушань холодный туман и студёный дождь, если слишком долго находиться снаружи, можно заболеть. В моём старом доме немало комнат для гостей, и там остановились ещё несколько путников. Молодой человек, проходи… кхэ-кхэ… Прошу извинить, старик нездоров, не могу поприветствовать тебя.

Ли Ляньхуа толкнул дверь и вошёл, в этот момент что-то чуть слышно брякнуло — оказывается, с обратной стороны створки висел замок-пипа, хозяин и правда человек просвещённый. Замок-пипа был не заперт, от множества прикосновений он стал гладким и бронза блестела в свете луны, ещё на нём были тонко выгравированы несколько слов. Огни в комнате заплясали, наружу высунула голову маленькая девчушка.

— Дедушка, там учёный человек.

Девочке на вид было двенадцать-тринадцать лет. Ли Ляньхуа слегка улыбнулся ей, она же в ответ показала ему язык с озорным выражением лица.

— Вы кто такой? Откуда взялись?

— Моя фамилия Ли, — серьёзно ответил Ли Ляньхуа. — Я иду с востока, хочу пересечь реку Фумэй и двинуться на северо-запад.

— Ли-дагэ. — Девочка поманила его рукой. — На улице холодно, проходите.

Ли Ляньхуа радостно кивнул.

— Снаружи и правда ужасно холодно, у меня вся одежда промокла, нельзя ли погреться у огня?

С этими словами он поспешил пройти в дом, внутри и впрямь было гораздо теплее. Навстречу вышел, с дрожью опираясь на палку, старик в накинутой на плечи ватной кофте.

— В этот сезон самая холодная и сырая погода. На восточной стороне есть гостевые комнаты, можете остаться на ночь.

Ли Ляньхуа указал за двери.

— Скоро подойдут ещё двое моих друзей, можно ли нам вместе побеспокоить вас?

Старик был тучный, однако с запавшими щеками, и имел крайне болезненный вид. Он несколько раз кашлянул.

— В чужих краях всегда множество неудобств. Раз уж идёт дождь, располагайтесь вместе.

— В таком случае благодарю вас за радушие. — Обрадованный, Ли Ляньхуа поспешил к комнате, на которую указал ему старик, сделал пару шагов, вдруг обернулся и низко поклонился девочке. — И благодарю сестрёнку за доброту.

Девочка смотрела на него круглыми глазами, а когда он неожиданно выразил признательность и назвал её “сестрёнкой”, прыснула со смеху.

Не переставая раскланиваться, Ли Ляньхуа прошёл в комнату.

Оказавшись внутри, он зажёг лампу.

Огонь постепенно разгорелся, осветив всё вокруг. Это была обычная гостевая комната, в которой не имелось ничего, кроме кровати, даже масляные лампы стояли на приколоченной к стене планке. На кровати горкой лежали чистые постельные принадлежности, других вещей не было.

Он без промедления снял верхнее платье, промокшее настолько, что с него капала вода, и в одном полусыром, не высохшем нижнем нырнул под одеяло, закрыл глаза и тут же заснул.

Не проспал он и времени, достаточного для чашечки чая, как услышал, что ворота хлопнули и кто-то крикнул, повысив голос:

— Есть кто дома?

Ли Ляньхуа смутно отозвался и как в тумане пошёл открывать ворота.

Когда он проходил через двор, ледяной ветер, пронизывающий до костей, заставил его взбодриться. За воротами оказались Фан Добин и Чжань Юньфэй. Фан Добин уставился на него, схватил за грудки и торжествующе заявил:

— Так и знал, что всё, что все твои истории, если не обман, так воровство — и точно, как только герой Чжань проснулся, рассказал мне, что хотя место того состязания между Ли Сянъи и Дунфан Цинчжуном было на берегу реки Фумэй, но на том берегу, что за горой, да ещё семнадцать-восемнадцать ли от реки! — Он потряс Ли Ляньхуа. — Негодник, ты что, думал под этим предлогом отправить меня и героя Чжаня весь вечер зря слоняться по этим диким горам, где нет ничего, кроме бамбука, чтобы получить возможность самому прийти сюда первым и всё разузнать? Несносный Ляньхуа! Слушай сюда, я всегда делил с тобой и счастье, и невзгоды, отвязаться от меня не выйдет!

— Здесь ты ошибаешься. Где в тот год Ли Сянъи сражался с Дунфан Цинчжуном, боюсь, даже сам герой Ли, тогда занятый с утра до ночи, не вспомнил бы, так что, само собой разумеется, подробностей я не знаю. К тому же, старый хозяин добрый и великодушный, всем незнакомцам предоставляет кров, даже гостевые комнаты приготовлены заранее. Зачем бы мне желать, чтобы вы носились по этим диким горам, как… как какие-то…

— Как какие-то? Как кто? — разозлился Фан Добин. — Ну-ка расскажи мне, что ты подразумеваешь?

Ли Ляньхуа кашлянул.

— Как Хунфу за Ли Цзином под покровом ночи…

“Как Хунфу за Ли Цзином под покровом ночи…” — отсылка к танской новелле “Чужеземец с курчавой бородой”. Хунфу — красивая служанка, которая, когда ей приглянулся гость, вэйский князь Ли Цзин, тогда ещё не имевший этого титула, переоделась в мужское платье и сбежала за ним посреди ночи.

— Хунфу? — тут же повысил голос Фан Добин.

— Тсс, это изящное сравнение, изящное… Ты так раскричался, вот разбудишь старика, и он тебя выгонит за дверь.

Фан Добин, нисколько не выдохшись, продолжал странным голосом:

— Старик? Да я столько времени стоял под дверями, и даже призрак не просочился. Если это его дом, то почему ворота открываешь ты?

— Так ведь… Дикий