— И поэтому ты... Пригласила другие общины? — предположил я.

— Именно, — Мелисса выглядела довольной тем, что её, наконец, понимают. — Это было нелегко: нет ничего проще, чем владеть вниманием толпы пять минут, и нет ничего сложнее, чем завладеть умами людей на целые месяцы. Это может быть грязно, не спорю, но без этого мы бы не выбрались.

Префект завозился, но промолчал. Аполлон Артамонович улыбался.

— А вы... Выбрались? — спросил я.

— Более или менее, — женщина пожевала губами. — Во всяком случае, мы пытаемся... Видишь ли, большая часть людей не способна мыслить абстрактно — она вообще не способна мыслить, если на то пошло. Если их поставить напротив врага (причём обязательно надо громко сказать: «Смотри, это — враг!»), а потом показать, куда бить и как бить, они, пожалуй, и справятся с этим, но если им скажешь, что человек либо развивается, либо скатывается в деградацию и что деградация коллективная гораздо опаснее, так как проходит незаметнее и быстрее, они лишь пожмут плечами и пойдут дальше. Им нужно шоу, шоу, ШОУ! — почти прокричала она. — И мне просто не оставалось ничего иного, кроме как дать им желаемое.

В комнате повисло молчание. За окном шумел город будущего. Мелисса набрала воздуха в грудь и продолжила:

— Но, так или иначе, у нас всё-таки есть какой-то прогресс. К примеру, люди, сидевшие ранее в болотцах своих проблем, начали понимать, что, кроме них, есть ещё внешний мир. Я вовсе не желаю, чтобы все они отправились в города — я и сама ни за что бы не согласилась навеки оставить лес — я просто хочу, чтобы люди видели альтернативу, чтобы они могли сознательно выбирать. Мы говорим, например, что нам будут нужны жрецы — очень много. Мы учим детей читать. Они начинают — и потом крадут у нас книги — не те, что община была бы рада у них обнаружить. Малыши не догадываются, что к этому мы подтолкнули их сами. Или взять эту затею с войной против диких людей: честно сказать, я сама отнюдь не в восторге, что мне приходится во всём этом участвовать, но идея, увы, настолько укоренилась в умах наших людей, что мне всё время приходится буквально сдерживать их, чтобы они не наломали ненужных дров... В то же время, даже это даёт нам возможность для роста: мы отбираем наиболее умных, наименее одурманенных, самых проснувшихся и посылаем их в города под видом разведчиков. Одни из них возвращаются, другие «теряются» (я думаю, что в конце концов они разочаруются в этой жизни и тоже вернутся, нужно лишь подождать), третьи становятся резидентами, исправно снабжая нас информацией, а некоторые даже начинают работать на вас! — последнюю фразу жрица произнесла торжественным тоном, словно отмечая предмет своей особенной гордости. — Они думают, что предали Фериссию или что ловко обвели её вокруг пальца. На самом же деле, они служат ей даже лучше, чем большинство из тех, что остались, — по той лишь причине, что начали думать своей головой, а вдобавок — нести в город частицу леса, спрятанную в них самих так глубоко, что они порой не осознают этого.

Сердце моё упало:

— Значит, и Димеона?

Выражение лица жрицы вдруг изменилось — от прежнего самодовольного вида не осталось и следа. Она сделала неопределённый жест сцепленными пальцами:

— С Димеоной сложнее... Мне не очень хочется признавать это здесь, перед вами, но эта девочка — моя неудача, моя самая большая несбывшаяся надежда. Я вовсе не желаю сказать, что она глупая, или ещё что-нибудь в этом роде, просто события того дня подействовали на неё так серьёзно, что малышка вбила себе в голову, будто я стала злой, и она теперь во что бы ни стало стремится сохранить чистоту, а на деле — закрывает глаза и уши, не видя очевидных вещей. Мне очень хотелось бы, чтобы девочка была с нами — ещё одна пара рук, тем более — с такими талантами, пришлась бы нам весьма кстати, но, увы... — Мелисса развела ладонями и замолчала.

Я взглянул на неё с недоверием:

— Ты могла бы ей объяснить.

— Я пыталась, — очень серьёзно ответила жрица. — Видит Фериссия, я пыталась! Но, знаешь ли, когда она стоит предо мной и твердит про себя, что должна оставаться праведной, несмотря ни на что, не больно-то получается наладить контакт. Я пыталась сказать, но она... Просто не хочет слушать.

— Смотря что, — сказал я уклончиво.

— Или смотря кого, — подал голос шеф. — Вы с ней неплохо поладили, разве нет?

Я пожал плечами. Мелисса смотрела на меня пристально.

— У меня, в общем, всё, — сказала она. — Увы, иногда людям приходится давать встряску. Я не слишком люблю подобные методы, но сейчас это — единственное, что у меня получилось. Похоже на правду?

— Ну... — отозвался я уклончиво. — Не могу сказать, чтобы я прямо поверил...

— Этого никто и не требует, — развела руками жрица. — Ты выслушал — это уже хорошо. Другие обычно хватаются за оружие.

— Кто бы говорил! — пробурчал из своего угла эльф. Лесная воительница сделала вид, что не слышала.

— И у меня по-прежнему остаются вопросы, — пошёл я в атаку.

— Спрашивай, — просто сказала Мелисса. — Я отвечу.

— Вот ты говоришь, что много раз пыталась объяснить Димеоне. Но я ведь видел, как ты... Её подставляла, да, просто используя: открыто и подло.

Жрица вздохнула.

— Максим, — сказала она. — Если ты не заметил, без меня бы её просто убили... Как