В Свидницу они отправились на шести конях — Горн, Рейневан,Бисклаврет и трое прибывших с Горном убийц. Однако убийцы сопровождали ихтолько до Франкенштайна, не въезжая в город, отделились и умчались в синююдаль. Не тратя слов на прощание. У них, несомненно, были в Силезии какие-тособственные задачи и цели. Горн мог эти цели знать, мог знать, кого онинамерены убить. Но мог и не знать. Рейневан ни о чем не спрашивал. Однако он небыл бы собой, если б не произнес речи об этике и морали.

Горн терпеливо слушал. Он снова был прежним Горном, таким,которого Рейневан узнал, знал и помнил. Горном в элегантном, коротком серомплаще, скрепленном серебряной пряжкой, в обшитом серебряным галуном вамсе,Горном, носящим на поясе стилет с рубином в рукояти, в украшенных латуньюшпорах на тисненых козловой кожи ботинках. С головой, украшенной атласнымшапероном с длинной и фантазийно охватывающей шею лирипипой. Горном спроницательными глазами и губами, кривящимися слегка нагловатой улыбкой. Улыбкабыла тем выразительнее, чем больше Рейневан погружался в проблемы моральности,этических норм, правил и военных законов, в том числе в особенностииспользования террора как инструмента войны.

— Война несет с собой террор, — ответил он, когда Рейневанкончил. — И на террор опирается. Война сама по себе есть террор. Ipsofacto.[296]

— Завиша Черный из Гарбова с тобой не согласился бы. Ониначе понимал войну и jus militare[297].

— Завиша Черный умер.

— Что?

— До тебя не дошли слухи? — Горн повернулся в седле. — Недошло известие о смерти одного из знаменитейших рыцарей современной Европы?Завиша Черный полег. Будучи верным вассалом, он потащился с Люксембуржцем вэкспедицию против турок, осаждать крепость Голубац над Дунаем. Турки разбили ихпод Голубацем, Люксембуржец по своему обыкновению сбежал в одиночку, Завиша —по своему обыкновению — прикрывал отход. И погиб. Ходят слухи, что туркиотрубили ему голову. Произошло это двадцать восьмого мая, в пятницу послесвятого Урбана, моего патрона, поэтому я так хорошо помню дату. И нет уже насвете Завиши Черного из Гарбова, славного рыцаря. Sic transit gloria[298].

— Я думаю, — сказал Рейневан, — что гораздо больше. Многобольше, чем глория.

Когда они приехали в Свидницу, то сразу стало видно царящеев городе возбуждение. Когда въехали через Нижние ворота и по утопающей в грязиулице Длинной добрались до рынка, то им показалось, что они попали на какое-топразднество — было ясно, что причина возбуждения скорее радостная, чемнаоборот. Бисклаврет направился в толпу выспросить, в чем дело, однако Рейневансразу же ассоциировал с происходящим и вспомнил Прагу лета 1427 года,вскипевшую и обрадованную вестью о победе под Таховом. Ассоциация оказаласьочень точной. А мина Бисклаврета, когда он вернулся, очень кислой. Лицо Горна,когда он выслушивал сообщаемые ему на ухо сведения, мрачнело и хмурилось помере шептания,

— Что случилось? — не выдержал Рейневан. — В чем дело?

— Потом, — отрезал Горн. — Потом, Рейневан. Сейчас у насвпереди встреча. И серьезные беседы. Пошли. Ты, Бисклаврет, отыщи здеського-нибудь, кому можно верить и кто хорошо информирован. Я хочу знать больше.

Встреча произошла в шинке на улице Лучничей, неподалеку отворот с таким же названием, а важные разговоры касались доставки оружия и конейиз Польши. Собеседником был знакомый Рейневану раубриттер, поляк, именующийсебя Пораем Блажеем Якубовским. Якубовский не узнал Рейневана. И неудивительно.Прошло столько времени. И кое-что произошло.

Разговору немного мешала царящая суматоха и слишком веселоенастроение переполнявших корчму гостей. У свидничан явно был какой-то поводторжествовать. И не только Рейневана интересовало какой.

— Вас, кажется, побили? — неожиданно прервал переговорыЯкубовский, движением головы указывая на ликующих горожан. — На Лужицах? Подкаким-то Кратцау или что-то такое? Кажется, вам там здорово врезали господаПоленц и Колдиц, хорошего, болтают, дали вам пинка. Э? Ну говори же, Горн,интересуюсь деталями.

— Сейчас не время об этом говорить.

Тут вернулся Бисклаврет. Порай сразу же догадался, с чем. Иуперся на том, что, однако, самое время. Выхода не было.

— Сироты Яна Краловца, — медленно начал Обдирала, — окружилив Чехии какую-то крепость, мой информатор забыл, какую и где. У них кончиласьпища, конца осады видно не было, поэтому они решили пойти несколькими ратями напоиски, подграбить. На Лужицы. Шестого ноября сожгли Фридланд, а в следующиедни опустошили околицы Згожельца, Любия и Житавы. Нагрузили телеги добром,согнали скот и двинулись обратно. По тракту через Градек над Нисой. И тут…

— На них напали, да?

— Напали, — неохотно признал Бисклаврет. — Краловец слишкомзазнался... Недооценил немцев, отнесся к ним легкомысленно. А тем временемШесть Городов мобилизовали сильный контингент под командой Лотара Герсдорфа иУльрика Биберштайна. Из Нижних Лужиц быстрым маршем прибыл на поддержкуландвойт Ганс фон Поленц, из Свидницы потянулся Альбрехт фон Колдиц. Быстроприсоединились князья, Ян Жаганский и его брат Генрик Старший в Глогове,вдобавок привел свою дружину Гоче Шафф из замка Гриф. Они двинулись в погоню заКраловцем, в день святого Мартина на рассвете неожиданно ударили по походнойколонне сирот. В миле за Градком. Под Кратцау.

— И побили их.

— Еще как побили. — У Бисклаврета было выражение лицачеловека, который не может выплюнуть, а вынужден проглотить. — Краловец ушел...Потерял... Потерял несколько...

— Сотен человек, — докончил поляк. — Телеги. И всю добычу.

— Но немецких трупов, — проворчал Обдирала, — тоже подКратцау на поле много осталось. С Лотаром Герсдорфом во главе.

— Однако же, — проворчал Якубовский, — Кратцау показал, чтовы не непобедимы.

— Лишь Бог непобедим.

— И те, что у Бога в милости, — криво усмехнулся поляк. —Или вы, гуситы, уже лишились этой милости?

— Пути Господни, — Горн взглянул ему прямо в глаза, —неисповедимы, ваша милость Якубовский. Их не узнаешь и не предвидишь. Другое делос людьми, эти предугадываемы. Впрочем, жаль тратить время на болтовню. Вернемсяк нашему гешефту. Сейчас это важнее.

* * *

Других важных дел у Урбана Горна было немало. А у поднятогодо ранга ассистента Рейневана было все меньше шансов быстро вернуться к Ютте.

В Свиднице они пробыли недолго, поехали в Нису,предварительно попрощавшись с Бисклавретом.