— Так, так, Беляу, — услышал он, казалось, откуда-тоиздалека голос князя. — Много я знаю о тебе. Как думаешь, откуда я знал, чтонайду тебя здесь? В Клодзке поймали гуситских шпиков, всех взяли живьем. Один,твой дружок, многое знал. Он долго отказывался говорить, но в конце концовзаговорил. И сказал все. Об этом монастыре. О тебе. И о твоих интрижках тоже.

Как и ожидал Рейневан, свита князя Яна двинулась прямо на Зембицкийтракт. Однако вопреки ожиданиям князь не поехал в Зембицы, а приказалостановиться в Генрикове. Тут же, неподалеку от монастыря цистерцианцев,которые выбежали его приветствовать, князь поблагодарил за гостеприимство,однако бивуак приказал разбить на опушке леса, под огромные дубом. Здесьразожгли огромный костер из стволов, начали готовить принесенную монахами еду,откупорили бочонки. Рейневан посматривал на это с коня, с которого ему непозволили слезть. Трое вооруженных неустанно сторожили его. От врезающихся втело узлов он цепенел, оцепенев — замерзал.

Увидеть Ютту случая не было. Ее держали на одной из закрытыхтелег, не разрешили выйти. Во время езды сам князь несколько раз подъезжал,заглядывал под тент. Несколько раз в телегу заглядывал также Стенолаз. Рейневандрожал, предчувствуя самое худшее.

Вскоре выяснилось, зачем и почему остановились как раз поддубом. На край деревни начали съезжаться всадники. Рыцари в полных доспехах. Вболее или менее многочисленном сопровождении оруженосцев, стрелков и слуг.

Гостей приветствовал Гинче фон Борщнитц, маршал княжескогодвора. Сам Ян Зембицкий только выпячивал губы, минимальным движением головыдавая знать, что изволил заметить полные уважения поклоны. Только один изрыцарей заслужил у Яна немного больше внимания. На его щите было изображенозеленое, пробитое тремя мечами яблоко. Герб Фюлльштайнов.

— Приветствую вас, господа, — соизволил наконец проговоритькнязь Ян. — Благодарен тем, кому вы служите, за то, что они по моей просьбеприслали вас в качестве послов. Благодарю и вас за труды. Приветствую на моихземлях. Приветствую Опаву и Глубчицкое княжество в лице благородного господинаФюлльштайна. Приветствую вроцлавское епископство и город Гродков в лицегосподина старосты Танненфельда. Приветствую Вроцлав, приветствую Свидницу.

Названные отвечали поклонами. Послы Вроцлава не носилизнаков, но в одном из них Рейневан с изумлением узнал раубриттера Хайна фонЧирне. Свидницу представлял рыцарь, несший в гербе серебряный багор Оппельнов.У посла епископа, гродковского старосты Танненфельда, при седле висел щит сзеленым венком из руты на черно-белых полосах — знаком, напоминающим гербасканской династии.

— Уважаемые господа наверняка догадываются о причинах, покоторым милостивый князь призвал вас, — обратился к собравшимся Гинче Боршнитц.— Чешские еретики вновь напали на наши земли. Вновь угрожают городу Клодзку. Ивновь, справившись с Клодзком, двинутся на нас. Значит, пора собирать силы,дать отпор!

— С Клодзком гуситам не справиться, — оценил ситуациюпосланец Свидницы, Оппельн с багром на щите. — Господин Пута из Частоловицгород укрепил, гарнизон там сильный и боевой. Предательством они его тоже невозьмут, потому что гуситских шпионов он выловил как раков из реки. Сейчасберет их на спытки и казнит по одному и для этого нанял нашего свидницкогопалача. Говорят, хе, хе, у мэтра много с гуситами работы.

— А мы, — подкрутил усы Боршнитц, — благодаря этому получаемхорошую информацию. Знаем о враге достаточно! Вы что-то хотели сказать,милостивый господин Райбнитц?

— Только то, — сказал посланец Вроцлава, спутник Хайна фонЧирне, — что сведения о гуситах не являются тайной, только вам доступной. Всезнают о них. Командует ими Ян Краловец из Градка. С ним мы уже познакомились.Под ним две сотни конных, примерно три четвертых тысячи пеших и двести телег спушечниками. О чем мы будем советоваться, я догадываюсь. И спрашиваю: наберемли мы силу, способную померяться с краловцевой?

— Об этом мы сейчас узнаем, — отозвался Ян Зембицкий. —Именно от вас, милостивые государи. Ведь, надеюсь, вас прислали сюда с добрымивестями. Так сообщите мне эти вести. По очереди. Ты, Райбнитц, первым, коли ужговорить начал.

— Милостивый князь, — выпрямился вроцлавец. — Прости, но яне говорю, а спрашиваю. Я, Йорг Райбнитц из Фалькенберга, простой наемник,делаю то, что приказывают. Господа советники города Вроцлава приказали мне неговорить, а слушать. Поэтому вначале я выслушаю, кто из здесь присутствующихнамерен воевать с гуситами. А кто, как обычно, предпочтет договариваться с нимии заключать перемирия.

Фюлльштайн из Опавы слегка покраснел, но смолчал, толькогордо поднял голову. Ян Зембицкий надул губы, Оппельн не выдержал.

— Что было, то было, — взорвался он. — А теперь — нету!Свидница доказала, что биться с кацерами умеет, доказала это так убедительно,как не доказал ни один из вас, стоящих здесь. Кто под Кратцау гуситовразгромил, наголову побил того же самого Краловца, который сейчас под Клодзкомстоит? Мы! Господин староста Альбрехт фон Колдиц и господин подстароста Стош!Свидницкое рыцарство в бою под Кратцау было, еретическими трупами там полеусеяно. Не дело похваляться перед Свидницей тому, кто до сих пор от гуситовтолько и знал, что бежал!

— Хорошо сказано. — Звучный голос князя Яна взвился надобщим гулом. — Верное и важное слово сказал рыцарь фон Оппельн. Важное название— Кратцау, господа рыцари. Запомните: Кратцау!

— Одно Кратцау погоды не делает, — заметил молчавший до тогоТамш фон Танненфельд, староста епископского Гродкова. — С той битвы месяцпрошел, а якобы разгромленный Краловец снова нам заботы на шеи вешает. Неспорю, Кратцау — битва важная, но разумнее рассматривать ее как счастливуюудачу.

— Либо, — сказал Райбнитц, — как зерно. Которое слепойкурице попалось.

Рыцари захохотали. Оппельн покраснел.

— Зависть в вас говорит! — крикнул он, — Завидуете славе изаслугам Свидниц и Лужиц. Господа Колдитц и фон Поленц смело в бой пошли,высоко подняв головы и штандарты, в конном строю, воистину как Ричард ЛьвиноеСердце под Аскалоном, а поскольку audaces fortuna iuvat[301],кацеров в поле побили, устроили им кровавую баню, добычу и телеги отняли, вониз Лужиц прогнали. А вы завидуете! Потому что вы в ту весну удары и тумакиполучали, от гуситов не хуже зайцев драпали...

— Следите за словами, — прошипел Хайн фон Чирне.

— А что, неправда, может? — упер руки в боки отнюдь несраженный его яростной миной Оппельн. — Прокоп половину Силезии сжег, а вы завроцлавскими стенами со страха в портки наклали!

У Хайна темный кармин выступил на щеки, Йорг Райбнитц быстроудержал его, положив руку на наплечник.