представить, что это означает. А это в первую очередь означает ощущение облегчения. Ведь человека на самом деле очень трудно убить, хотя и очень легко – в то же самое время. И когда оказывается, что этот труд уже позади, когда оказывается, что из человека, никогда убийств не совершавшего, вы превратились в человека, который не только их совершал, но даже, похоже, и поднаторел в этом, конечно, можно приходить в ужас от этого открытия, можно каяться, рвать на себе волосы и одежды, но осознание того, что положение-то уже не изменишь, как ни старайся, делает покаяние пусть и обязательным, но бессмысленным и оттого не приносящим особенных мук.

Желающий спорить пусть спорит, но именно это я имею в виду под облегчением, которое испытал Лери, именно такими словами он мог бы объяснить самому себе (чего он, конечно же, не делал) свои ощущения.

– Как-то все это нереально, – сказал он. – Я рвался сюда, рвался через не могу и сам не знал, почему рвусь, то есть, конечно, догадывался, что это как-то связано с моим прошлым, да и цель была – «домик», хотя я, в смысле Дон, и не знал, что с ним делать, Дон никогда с такими устройствами не работал. Но вы-то? Вы-то почему знали, что я приду, именно я, ваш убийца? И зачем вам нужно было, чтоб я пришел?

– А мы тебя вычислили, – сказал лысый, – хотя про ваших донов нам ничего не известно, и вообще, что-то странное здесь у вас происходит, народ какой-то непонятный в парке пасется, будто не только моторола сошел с ума, а вместе с ним и весь Париж‐100, но об этом мы потом потолкуем, сейчас некогда. Мы так подумали, что ты не придешь к нам только в том случае, если умрешь.

– Нам просто ни на что другое надежды не оставалось, вон какие дела, – с яростно ощеренной откровенностью добавил зеленоволосый (он в этой парочке явно играл вечную роль злого следователя). – Еще бы немного – и до свиданья, прекрасный мир. Да хоть даже и не прекрасный. Но, может быть, на потом оставим болтовню и делом займемся? Парень, ты готов?

– Я-то готов, – ответил Лери. – Только вот не знаю к чему. Все это как-то нереально.

– Неареально, – поправил лысый. – Шутка такая. А готовиться надо, я думаю, ты и сам знаешь к чему. К отключению моторолы. Мы-то сами не в состоянии.

– Нас потому что нет, – все еще злобно щерясь, добавил зеленоволосый.

Отключение моторолы, это каждый знает, равносильно его уничтожению. То есть это убийство, причем убийство не кого-нибудь – моторолы. Почти Бога. Убийство Бога, потому что тот немножко свихнулся. И Лери подумал: «Надо же, меня повысили в должности. Не какого-нибудь человека – самого моторолу! Вот бы Дон возгордился, если б узнал!»

Откуда-то Лери понимал, что Дон никогда этого не узнает.

– А делать-то что?

– Ты все сделаешь за нас, а мы тебе расскажем, как и что делать. Надо будет только как следует все запомнить. Сумеешь?

– На память не жаловался, – сказал Лери. – Попробую.

Дальше началось несусветное. Гаджеты («Ну и гад же ты», – мстительно подумал Лери про лысого – зеленоволосый хотя бы с полной откровенностью ненавидел, да и было за что, а этот все шутил, причем глупо, но вроде как бы с пониманием относился, а тут вдруг такое, даже паника улеглась) надо было держать в правой и левой руке (ну, это естественно, других-то рук у него нету), причем правая была как бы продолжением лысого, а левая, соответственно, зеленоволосого. И эти самые гаджеты должны были между собою переговариваться, причем сложно, и запомнить все их переговоры никакой памяти не хватало. Но Лери изо всех сил старался.

Сначала было легко – вызвать «домик». Потому что эти ребята, эти тридэ при сём присутствовали. Они, когда надо, сообщали, что делать с гаджетами, а когда требовался голосовой посыл, своими голосами говорили. Так что буквально через минуту почва на лоцированной точке противно зашевелилась, из нее выдвинулись угрожающего вида крючья, на них начали наматываться слабо светящиеся нити, потом что-то то ли вспыхнуло, то ли вздохнуло, и на месте крючьев с нитями одномоментно возникло нечто кубическое и с дверью.

– Теперь входи, – сказал зеленоволосый.

– Нет, – сказал Лери. – Извините, ребята, но не могу.

Он и вправду не мог. Это даже была не паника, другое что-то. Это было большое слово «НЕЛЬЗЯ». Очень увесистое «НЕЛЬЗЯ».

– Мне так жалко, – сказал Лери. – Я так хотел. Больше жизни хотел. Извините меня, ребята. Пожалуйста.

– Вот те здрасьте на ровном месте, – сказал лысый.

– Надо поработать, – ответил зеленоволосый. – Что-то мы не так сделали. Он же хочет.

И здесь тридэ давно убитых Техников переглянулись между собой, причем очень многозначительно переглянулись.

Это для тридэ неестественно, особенно при том, что Лери их не видел, взглядом упершись в «домик», но на самом деле это не важно. Важно то, что Лери сказал: «Я не могу», – а они ему сказали: «Ты должен». Кому должен, почему должен, сколько именно и за что – ничего этого не уточнялось, да ему и не нужны были уточнения. Он и сам знал, что должен. Он просто не мог.

– Это у него что-то вроде гипноза, – сказал лысый. – Моторола поработал над ним. Он же личный киллер моторолы, как же иначе. Мы ничего с ним сделать не сможем. Если только он сам.

Бытовало среди очень малообразованных жителей Ареала поверье насчет того, что моторола на любого человека может наложить заклятие, иначе говоря, зомбировать. Поверье это совершенно праздное и неверное. Не в том смысле неверное, что моторола такого не может (может, да еще как!), а в том, что наложит. Там есть очень жесткие ограничения, которых сообщество моторол так и не смогло отменить юридически – человек, хоть уже и не совсем по праву, но все же таки занимает главенствующее место среди живых существ в обитаемой Вселенной, в том числе и искусственных. В данном случае, то есть в случае с сумасшедшим моторолой, это поверье было совершено – и Техники, и Лери, и Дон, да и все остальные тоже прекрасно это осознавали или имели возможность осознавать. И в любом другом случае кодирование, зомбирование, гипноз, заклятие, или как еще хотите назовите то, что наложил моторола на Лери, обратной раскодировке не подлежало – разве что по велению самого того моторолы. Однако данный случай был исключением, потому что сознание Лери было заменено сознанием Дона, который зомбификации не подвергся. И поэтому у Лери был шанс.

– Постойте. У