Такой подлости от Департамента Архивации моторола даже и предвидеть не мог. Но у него было чем ответить Департаменту Архивации (названия этого он, конечно, не знал, окрестил каким-то своим словом, которое человеку даже и прочитать-то невозможно, абракадабра какая-то), у него было чем ответить Департаменту Архивации. Он так считал, причем небезосновательно.

Он вот что сделал.

Глава 20. «Домик»

Мы уже несколько раз говорили об этом парке – именно там погибли Техники Департамента архивации, – но в сущности ничего особенного о нем не сказали, а вообще надо бы. Дело в том, что, хотя парк формально входил в состав города, влияния моторолы, как уже говорилось, здесь не было. По крайней мере, не должно было быть. Такое положение дел, довольно необычное для моторолизованных городов и планет, тянулось из далекой древности и было скреплено неким принципиально ненарушимым договором, который, сейчас уже непонятно почему, был заключен между кем-то и кем-то, причем об обеих сторонах было известно только то, что ни одна из них к надынтеллекторному сообществу никакого отношения не имела.

Сам договор давным-давно потерялся, хотя, возможно, его текст и хранится где-нибудь в богом забытых анналах, однако никто обстоятельством его фактического отсутствия особенно не заморачивался – всем было более чем достаточно того обстоятельства, что договор был когда-то в незапамятные времена заключен и что соблюдать его надо неукоснительно. В том числе этого было достаточно и самому мотороле – он и в самом деле никогда, ни в малейшей степени на контроль над парком не посягал. Почему – непонятно, поэтому примем в качестве гипотезы, что он тоже ценил традиции.

Так или иначе парк этот был единственным в Стопариже общественным местом, свободным от влияния моторолы. Назывался он почему-то – и тоже с незапамятных пор – Парком здоровья, хотя ничем в смысле здоровья от остального Стопарижа не отличался – ну, разве что природным свежим воздухом, впрочем искусственный свежий воздух, создаваемый по всей остальной территории города, был по меньшей мере ничуть не хуже, а скорее даже и лучше. Уж в одном-то смысле парк был для здоровья хуже наверняка, потому что Врачам моторолы сюда доступа тоже не было, а самоделкам и распространившимся в последнее время общеареальным медицинским орудиям большинство стопарижан не очень доверяло, потому что мало ли что, а тут еще ходили и разговоры о всяких случаях с ними.

В то время Парк здоровья занимал в черте города довольно-таки обширное пространство – 20–30 рондов, не меньше, – густо засаженное деревьями, большей частью ацидными, кустарниками, папоротниками с разных планет и цветами, купленными в курортах и потом безнадежно выродившимися. Все это растительное великолепие было обильно изрезано причудливо изгибающимися и пересекающимися дорожками, образующими сложный лабиринт, в котором очень просто можно было бы заблудиться, если бы не множество живых указателей в виде античных статуэток, очень приветливых и внимательных. Они могли указать дорогу на главную аллею, с ними при желании можно было очень недурственно поболтать. Впрочем, разговоры с ними были нечасты, потому что завсегдатаи парка общения со статуэтками избегали – подозревалось, причем безо всяких на то оснований, что статуэточки эти имеют нелегальную связь с моторолой, а именно от моторолы в первую очередь сюда и бежали.

Постоянно здесь никто не жил, хотя ходило множество легенд о дикарях, никогда «в город» не выходящих, – впрочем, ни самих дикарей, ни следов их пребывания в Парке здоровья достоверно никогда не обнаруживалось.

А посетителей хватало всегда. До Инсталляции в основном это была сексуально озабоченная молодежь, что, в общем, понятно. Правда, не она одна: порой попадались здесь очень странные типажи отнюдь не молодежного возраста. После Инсталляции парк поначалу наводнили пучеры, те, кто неожиданно для себя «вернулся» и забыл Дона, однако вскоре он снова оказался во власти прежнего, доинсталляционного сексуально озабоченного контингента. В небольшом количестве разбавляли этот контингент люди, не выдержавшие кси-шока: женщины, которые не смогли перенести перемену пола и которые по причине одним им известной взвалили всю вину за это на моторолу. Также там присутствовал постоянно сменяющийся, но почему-то остающийся постоянно одним и тем же (это непонятно, нелогично, однако именно так и было) процент сумасшедших детей в возрасте до двенадцати лет.

И вот главное. И до, и после Инсталляции в Париже‐100 царило убеждение, что именно здесь, в Парке здоровья, и спрятано то самое волшебное яичко с иголочкой, в котором под страшным секретом хранится кощеева смерть – естественно, понимался под этим «домик». И не то чтобы жители Стопарижа так уж ненавидели своего моторолу – нет, они безропотно и даже с охотой подчинялись его указаниям, и если даже разумность этих указаний они ставили порой под сомнение, то разве что из чувства неосознанного протеста; и такое редко бывало. Скажем так – стопарижанам приятна была легенда о неких таинственных и сверхмогущественных силах, которые держат всех моторол под строжайшим надзором. То есть на самом деле никто ничего толком не знал о том, существуют ли такие «домики» при моторолах или не существуют (Депт Архивации свою деятельность скрывал очень тщательно и успешно), но уж если они существуют, а они существуют просто по определению, то спрятать стопарижский «домик» разумнее всего было бы именно в Парке здоровья, куда мотороле, по крайней мере официально, вход строжайшим образом запрещен.

Здесь мы имеем случай, причем, поверьте, не такой уж и редкий в доступной нам истории человечества, когда миф, возникший из ниоткуда, из желания, просто из ничего, почти полностью совпадал с настоящим положением дел. Жители Стопарижа, не имеющие даже тени намека на доказательства, неимоверно точно «знали», что «домик» находится в парке – «домик», само существование которого, если уж основываться на общеизвестных фактах, находилось под огромным вопросом. Знал об этом и Дон и знание это вместе со своим сознанием передал пост-инсталляционному Стопарижу. Знал также и моторола, который, в отличие от своих подопечных, имел даже и доказательства тому, хотя доступа в Парк здоровья, во всяком случае, прямого, что бы там люди ни говорили, он действительно не имел.

Как уже говорилось однажды, моторола не имел информатизатора, изобретенного когда-то Фальцетти, чтобы восстанавливать ход событий, происходящих там, где нет прямых данных от датчиков, – не имел, потому что не изобрел, а не изобрел по причине ненадобности. Теперь такая надобность в принципе появилась, но, озабоченный множеством других проблем, прикладных и выдуманных, моторола даже не собирался тратить на это время. Тем более что устройство, в чем-то похожее на информатизатор, хотя и предназначенное совсем для других