– Главная трудность борьбы с теми, кто заражен вампиризмом, в том, что они необычайно сильны, и на них заживает почти любая рана. Ножевые и пулевые ранения могут их на какое-то время вывести из строя, но не убить. Единственные способы остановить их по-настоящему – отрубить голову, расчленить или сжечь.

– А кресты… – снова начала Диана.

– Эти вампиры как раз обожают кресты, – сказала Кармилла. – И хотя сама я не любительница чеснока – я всегда чувствую его привкус в крови у тех, кто часто его ест, – вампиру он никак повредить не может.

– Предположение Дианы не так глупо, как кажется, – сказала Беатриче. – Как вы сказали, вы чувствуете вкус чеснока даже в крови. Когда я сидела с Люсиндой, я заметила, что у нее обострилась чувствительность к некоторым вещам – к свету, к звукам, к запахам. Все эти чувства у вампиров обостряются, и это может сделать их в чем-то более уязвимыми. Они сильнее, и раны у них заживают быстрее, но при этом им легче нанести удар в самые чувствительные места.

– Вот видите, я была права, – сказала Диана. – Беатриче же сказала, что я права.

– Вот, к примеру, – продолжала Беатриче. – Мэри, ты не поможешь мне с демонстрацией?

Мэри шагнула ближе к Беатриче. Что такое она должна помочь продемонстрировать? Беатриче взяла что-то со стола – какой-то металлический цилиндр, лежавший за револьвером. Поднесла его к губам и дунула. Со двора вдруг донесся разноголосый вой. Кто это – графские собаковолки?

– Что такое? – спросила она. Что могло встревожить собаковолков?

– Это. Какой-то. Кошмар. – Кэтрин зажала уши руками.

Жюстина смотрела на них, словно недоумевая, что происходит, а Диана сказала:

– Вы чего это?

Зато Кармилла даже пополам согнулась, зажимая уши.

– Простите! – виновато сказала Беатриче. – Я не думала, что это так сильно подействует. Кармилла, как вы себя…

– Великолепно, – сказала Кармилла, снова выпрямляясь. Опустила руки, которыми зажимала уши. Пальцы у нее были в крови. – Больно, ужасно больно – но великолепно.

– Но что же это такое? – спросила Мэри. О чем они говорят?

– Это самый обычный собачий свисток, – сказала Беатриче. – Я взяла его на время у графского конюха – он подзывает им собаковолков. Это изобретение сэра Фрэнсиса Гальтона – с его помощью он хотел определить диапазон слуха человека и животных. Человеческое ухо его не слышит – как вы видели, на Мэри он не оказал никакого воздействия. А вот собаки слышат – и кошки, и вампиры тоже. Кошки способны расслышать более высокие звуки, чем собаки, а уши вампиров, насколько можно судить, еще чувствительнее. С помощью такого свистка мы можем отвлечь и вывести из строя войска Ван Хельсинга. Но тем из нас, у кого тоже обостренно чуткий слух, придется взять с собой каучуковые затычки для ушей, чтобы защитить их от этого звука.

– А что это за бутылочки? – спросила Жюстина. – Это что, тоже какое-то оружие?

Беатриче взяла в руки один флакончик с распылителем.

– В них паприка – пряность, которую часто используют в блюдах венгерской кухни, разведенная в спирте. Если брызнуть этим в лицо, обожжет глаза, и противник ослепнет – во всяком случае, на время. Когда я рассказала Мине, что хочу сделать, она нашла эти флакончики в парфюмерном магазине. Они распыляют раствор равномерно и сильно.

Кармилла взглянула на нее с уважением и с некоторой опаской.

– Дьявольски умно!

– А другие флакончики, без распылителя? – спросила Жюстина. – В них какая-то бесцветная жидкость.

– Это хлороформ, – сказала Беатриче. – Он тоже обжигает при контакте, но главным образом действует при вдыхании. Если смочить хлороформом платок и закрыть кому-то нос и рот, жертва потеряет сознание. Граф позволил мне проверить это средство на нем, чтобы убедиться, что оно сработает. Как я и подозревала, вампиры тоже восприимчивы к его действию – их можно усыпить, как можно ранить ножом или пулей. Однако они быстрее приходят в себя – нужно будет сразу обездвижить их, пока не очнулись.

– Когда же ты успела все это подготовить? – спросила Мэри. Да, Беатриче не теряла времени, пока их не было дома.

– Один ингредиент Мина купила в аптеке. А другой – просто очищающее средство. Дворецкий принес нам целую бутыль. Но с обоими средствами нужно обращаться осторожно: для обычных людей они так же опасны, как и для тех, кто заражен вампиризмом.

– А я возьму револьвер, ладно? – сказала Диана.

– Ты еще ни разу в жизни не стреляла, – сказала Мэри. – Вот научишься обращаться с револьвером как следует, тогда и будешь брать его в бой.

Не хватало им там Дианы с огнестрельным оружием в руках! Она скорее кого-то из своих подстрелит, чем врага.

Диана: – Ты же сама даже учить меня не захотела. Пришлось Холмса просить.

Мэри: – Да, и я до сих пор думаю, что с его стороны это было опрометчивое решение. Ты и без револьвера достаточно опасна.

Диана: – Это комплимент? С моей точки зрения, это комплимент.

– В данном случае револьвер будет наименее действенным оружием, – сказала Мина. Она, очевидно, только что вошла – на этот раз без собаки. – Даже нож, и тот полезнее. И помните, что на конференцию соберется очень много людей из Société des Alchimistes. Во всех комнатах будет полно народу, и открывать там пальбу было бы крайне неразумно. Мы должны предотвратить кровопролитие, а не устраивать его сами. Наша цель – не убить, тем более что это не так легко сделать. Беатриче, не могли бы вы продемонстрировать тросы для связывания?

Беатриче кивнула. Взяла со стола один из тросов. К нему было приделано что-то похожее на замок.

– Ими нас тоже снабдил граф. Очевидно, они достаточно прочны, чтобы удержать вампира.

– По крайней мере, в теории, – сказала Мина. – Они сделаны из того же материала, что и тросы фуникулера на Замковом холме. Влад сам понесет их в заплечном мешке. Связывать вампиров – это будет его обязанность. Позже поговорим о том, кто какой вид оружия предпочитает. У кого-нибудь есть вопросы?

– Где Хохо? – спросила Диана.

– Аттила ее купает, и, будем надеяться, себя тоже немного приведет в порядок. А теперь, если никто не хочет ужинать хлороформом или раствором паприки, предлагаю убрать все это на буфетный стол. Я велела сегодня подать ужин пораньше – вы все полдня пробегали и, думаю, проголодались. Сегодня делать больше нечего – только завтра, когда в Академии наук никого не будет и мы сможем, как говорят в Америке, прозондировать обстановку. А пока предлагаю поговорить о чем-нибудь другом. Нужно проветрить головы хотя бы ненадолго, иначе сойдем с ума, как Люсинда!

Мэри только рада была поговорить о чем-нибудь другом. За ужином – превосходным, как и все трапезы в доме графа Дракулы, и это при том, что сам хозяин ничего не ел, – Кэтрин рассказывала о цирковых артистах и их номерах: о мадам Зоре, о зулусском принце, о мальчике-собаке Саше. Все гадали, зачем же Саша вытащил из чемодана телеграмму Ирен Нортон. Может быть, люди из Société des Alchimistes его подкупили или шантажировали – а если шантажировали, то чем? Кэтрин вспомнила, что циркачи сейчас как раз, должно быть, выступают в Вене – вечернее субботнее представление близится к концу. Жюстина сказала, что иногда скучает по своей роли великанши, и Беатриче призналась, что ей очень понравилось выступать в цирке. Кэтрин стала поддразнивать Беатриче Кларенсом, но Мэри ее одернула – было видно, что Ядовитой девице очень неловко это слушать. Беатриче перевела разговор на Ирен Нортон и ее квартиру – такой изысканно обставленной квартиры она еще никогда не видела, вот бы переделать в том же духе гостиную дома, на Парк-Террейс, когда они вернутся домой. Жюстина заметила, что ей хотелось бы нарисовать штирийские пейзажи, если удастся еще когда-нибудь рассмотреть их как следует – когда не нужно будет удирать от мистера Хайда. Кармилла пригласила ее приезжать в гости в замок в любое время и стала рассказывать о различных суевериях, касающихся вампиров и до сих пор бытующих среди сельских жителей. Кэтрин спросила, не знает ли она чего-нибудь о секретах месмеризма: как Элис умудряется исчезать или заставить всех поверить, что она исчезла? Диана пришла в восторг, услышав об Арчибальде.