— Зверь… Почему не магией?

Таргитай и Лиска уже отвязали Гольша. Скрученные рукистарика посинели, распухли. Голова моталась из стороны в сторону. Олег ответилмертво:

— Магию истратил до капли… Неделю теперь копить…

Гольш открыл глаза. Олег зябко передернул плечами: старикбыл кожа да кости, словно не ел эти две недели, желтая кожа высохла, висела. Онедва шевельнул дряблыми губами:

— Я не ожидал, что такая мощь вообще возможна…

— Я не ожидал тоже, — ответил Олег еще тише.

Он утих, повернулся к двери. Все услышали приближающийсяснизу по лестнице топот множества ног, лязг металла. Мрак и Лиска взялись засекиру и меч, лишь Таргитай стоял возле Гольша, бережно держал у груди мешок сЯйцом.

— Савиджак, — вскрикнула Лиска жалобным голосом.

— Или Агимас выбрался из ада, — буркнул Мрак. — Прямо неистребимый…Мог с Ящером столковаться. А то и породниться.

— Савиджак, — повторила она потерянно. — Узнаю его тяжелыйшаг!

Таргитай опустил плечи, в синих глазах появилось побитоевыражение. Олег выжат до последней капли, а Гольшу за подвиг стереть кровь, чтозаливает лицо. Мрак ранен, а Лиска…

Он горестно вздохнул, опустил Яйцо на пол и медленно потащилиз-за спины Меч. Заблистало оранжевым. Затем Меч неуловимо быстро сталярко-синим, как глаза Таргитая. В комнате сразу похолодало, по стенам пробежалистранные мигающие сполохи. Рука Гольша застыла на полдороги к глазам: лезвиестало седым, покрывшись инеем!

Гремя подкованными сапогами, через порог ворвались воины вмедных доспехах. Все были с грубыми лицами, от них пахло потом и распареннымителами. Остановились у стен, а следом пошел огромного роста воин — свирепый, сгорящими яростью выпуклыми как у коршуна глазами. Черные как смоль бровисшиблись на переносице, крючковатый нос хищно загнулся. По щеке тянулсяглубокий шрам. В правой руке воин держал длинный изогнутый меч, простомучеловеку вряд ли поднять, на локте левой висел круглый щит.

В наступившей тишине раздался дребезжащий голос старогомага:

— Руны абсолютной защиты… Такой щит нельзя тронуть…

Савиджак оскалил крупные, белые как у зверя зубы.

— Не нравится?.. Магия против магии, меч против меча, аотвага — на отвагу! Я раскатаю ваши кости по всей башне, а женщину пошлю накухню! Впрочем, ночью ей тоже найдется работа — обслуживать рабов.

Таргитай нахмурился, женщин обижать — последнее дело, шагнулвперед. Меч шелохнулся, учуяв противника. Савиджак одним красивым движениемсбросил плащ, голос был сдавленным от ненависти:

— Думаешь, Меч богов спасет?.. На этот раз я готов. У менящит богов, и меч не простой!.. Сейчас узнаешь, в чем его непростота…

За спиной Таргитая раздался слабый вскрик. Савиджакнеотрывно смотрел куда-то через плечо Таргитая, тот осторожно скосил глаза.Лиска, бледная как смерть, перекосившаяся и сгорбленная, вышла как во сне насередину комнаты, между противниками.

— Хотела солгать, уйти с Савиджаком, а затем… Но этоогорчит… нет, просто убьет Олега… Я лучше скажу правду.

Мрак хмыкнул, крепче сжал секиру. Если женщина обещаетсказать правду… Савиджак сказал злым, словно от долгого крика, голосом:

— Говори. Может быть, отдам не рабам, а лишь надсмотрщикам.

Глаза его сухо блестели, он смотрел на нее неотрывно. Олегупочудились в налитых кровью глазах боль и мука.

— Я была заколдована, — сказала Лиска угасшим голосом. Онасмотрела в пол. — Я совершила тяжкий проступок… за что наши волшебники…

— Доберемся и до них, — пообещал Савиджак.

Таргитай остался с открытым ртом, он тоже хотел сказатьименно эти слова.

— Нет-нет, они были… милостивы. Я должна была носить тяжелоезаклятие, пока… пока жив Мардух. Он и наложил заклятие по слову Вождей. Мардухбыл самый могучий из магов на белом свете, у меня не было надежды… Но появилисьвы, сумели спастись, поклялись его уничтожить… Я не могла отказаться отнадежды!.. Теперь, когда чудо свершилось, я наконец-то могу вернуться внастоящий мир…

— Какой-какой? — переспросил Савиджак, и опять Таргитай лишьоткрыл и закрыл рот.

— Свой!.. Из этого — жестокого, страшного, холодного… Японяла всю свою вину, я раскаялась.

— Настоящий? — пробормотал Таргитай. — Куда уж настоящее.

Олег пошатывался, вцепившись обеими руками за каменнуюстену. Сознание плыло, он смутно видел проплывающих перед глазамиполупрозрачных берегинь — небесных дев, что приносят летние дожди, которыепокрывают по утрам листья капельками росы, за что их зовут еще русалками. Онивсе крылаты, прекрасны, а живут на небе…

— Это твой мир, — угрюмо сообщил Савиджак.

— Да… но не эта часть. Прости, я уже почти дома.

Она вскинула руки, вспыхнул пурпурный свет, слился с еекрасными волосами. Она рухнула, Олег качнулся к ней, слепо вытянул руки.Савиджак метнулся вперед, как подающая скала, но его руки ухватили воздух. Наместе миниатюрной девушки возникла… молоденькая лисичка — красно-рыжая, сторчащими ушами. Узкой мордочкой, желтыми широко расставленными глазами и всемобликом неуловимо напоминала прежнюю Лиску.

Лишь мгновение она в упор смотрела на огромных страшныхлюдей. Затем свет сознания погас в желтых глазах, она в ужасе подпрыгнула икинулась к выходу. Закаленные воины, топча один другого, кинулись в стороны.Красный зверек исчез в дверном проеме. Внизу послышался вопль, возник закованныйв доспехи воин поперек себя шире.

— Владыка!.. Лиса прошмыгнула. Ежели кто ушел, то вели впогоню? От моих хортов ничто не уйдет, не скроется!

Савиждак все еще стоял на коленях, как упал. Когда последолгого молчания поднял голову, лицо было желтым как у мертвеца, а голосбезжизненным:

— Не надо… Это была… всего лишь лиса.

Олег поднялся с коленей, в глазах двоилось, плыло. Он понял,что смотрит сквозь слезы, но поднять руки не мог. Перед ним колыхалось широкоелицо Савиджака, вытягивалось, исчезало. Понесся обеспокоенный ропот воинов,звякнуло оружие.

Когда в глазах перестало двоиться, он увидел перед собойСавиджака. Свирепый воин сказал все тем же неживым голосом:

— Я пришел убить вас, лесные варвары. У меня достаточновоинов… а сам я стою целого войска.

Олег молчал, слова доходили, как сквозь густой туман. Побокам колыхались бледные лица, друзей или врагов — не сказал бы, да и все былобезразлично. Кто-то взял его за плечи, встряхнул.