– Как тот, по которому мы шли в Сарагосе?

– Один в один, только в Тортосе. Говорят, он восстановил мост, просто осенив себя крестным знамением, – и все остались живы.

– Не желаю я брату Висенте встречи с твоей матерью. Чудо, которое ему бы пришлось совершить по такому случаю, вошло бы в историю.

– Батюшка! – возмутилась Мерсе.

На площади Блат они подошли к одному прилавку, попробовать сыры: служанки никак не могли решиться, который купить.

– Они спрашивают мое мнение, а я не знаю, что им сказать, – пожаловалась Мерсе перед тем, как подойти к служанкам. – Я умею читать и разбираюсь в медицине. Но ничего не понимаю в сыре, еде и во всем таком.

– Придется это исправить, – сказал Уго, принюхиваясь к сырам. Он подошел к ним как к винам и выбрал те, которые больше всего напомнили его любимые ароматы. – Думаю, твой будущий муж захочет, чтобы жена разбиралась в еде, а не в лекарствах.

– Если мой будущий муж будет очень богатым, то не будет посылать свою жену на рынок. Видите ли вы здесь хоть одну знатную даму?

Площадь Блат, расположенная в самом центре города, простиралась за пределы старых римских стен Барселоны. На часть из них все еще опирались замок викария и тюрьма. Пройдя через Главные ворота древнего города, можно было попасть в королевский Большой дворец. Уго и Мерсе оглядели площадь. Был холодный солнечный день. Повсюду толпились люди, ругаясь, крича и торгуясь, прежде чем купить зерно или другие продукты.

– Какая разница, есть тут знатные дамы или нет? – Уго с дочерью уже поднимались на соседнюю площадь, где торговали оливковым маслом. – Мне нужно узнать, зачем твоя мать поехала в Тортосу. Может, она решила снова стать иудейкой?

– Нет, хотя Герао нашел среди ее книг по медицине несколько еврейских священных книг…

– Она могла попасть в большую беду, – серьезно проговорил Уго. Его неизменные сомнения по поводу искренности веры Рехины рассеялись. – Ею мог бы заняться епископ или инквизиция.

– Не думаю. Герао спрятал книги и не разрешил их описывать.

– Какой хороший человек, – не без иронии заметил Уго.

– И великодушный, – добавила Мерсе.

– Подозреваю, что он прислушался к твоим мольбам…

– Вы что, желаете матушке зла?

Уго не ответил.

– Ты так и не сказала, зачем она поехала в Тортосу.

– Матушка откликнулась на зов настоятельницы монастыря, с которой они уже давно знакомы… Вы понимаете, о чем я, батюшка?

– Ну уж нет, совсем не понимаю.

– По женским делам. Она туда едет, чтобы помочь монахиням, которые не перестают быть женщинами.

– В Тортосе?

– Там будут тысячи людей! В начале года туда уже приехали папа Бенедикт и вся его свита: семьдесят кардиналов, архиепископов и епископов со всех концов Европы, князья и дворяне. Евреи, конечно, тоже, раввины, которых его святейшество заставил явиться на диспут, хотя не думаю, что им будет дело до монахинь. Можете себе представить, сколько монахов и священников будут виться вокруг такого количества важных церковных персон? И многие из них поселятся в женских монастырях… – Мерсе немного покраснела. – Теперь понимаете?

Уго попытался это вообразить: единственный монастырь, о котором он имел представление, был Жункерес, где жила Арсенда. Но не сам ли он долгое время взбирался на крышу этого монастыря, казавшегося таким неприступным? Любой мог проникнуть внутрь и отыметь какую-нибудь монахиню, если она была не против. А многие именно это себе и представляли, хотя в действительности такие слухи мало кто мог подтвердить.

– Монахини? – поспешно переспросил Уго. – В конце концов… ты уже знаешь… – добавил Уго, сцепив средние пальцы.

– Я была в кое-каких монастырях с матерью – и не один раз! Там платят больше всего. Матушка – настоящий эксперт в этом деле, монахини полностью доверяют ее знаниям и благоразумию.

Служанки уже купили масло. Солдат бездельничал, ожидая, когда они пойдут дальше. Вскоре они вернулись на улицу Маркет, и, к великому сожалению Уго, прогулка закончилась. Мерсе заметила печаль на лице отца, когда они остановились у ворот, чтобы попрощаться.

– Батюшка, приходите чаще. Герао хороший человек. Он не ослушается адмирала, но мы всегда можем видеться с вами за воротами, как сегодня. – Когда Уго приблизился к дочери, чтобы поцеловать ее в щеку, Мерсе спросила: – А что у вас с Катериной? Мы много говорили о матушке, а о вас…

– Я обрел кое-что, чего Рехина никогда не хотела мне дать, – прервал ее Уго. Мерсе резко отстранилась, широко раскрыв глаза. – Любовь, – добавил отец.

Уго ждал одобрения дочери, будто сам был ребенком. Без него не будет виноделу покоя. Мерсе прищурилась и кивнула. Несмотря на свой юный возраст, она не могла не слышать все слухи и пересуды, которые ходили о Рехине, когда они вместе жили во дворце. Мерсе часто плакала из-за этого, пока не поняла, что между отцом и матерью нет ни любви, ни привязанности. Она снова кивнула, поглядела на отца лучистыми глазами и нежно его поцеловала.

– И что вы решите с матушкой?

Уго пожал плечами.

Коронация Фердинанда прошла в Сарагосе, где по этому случаю устроили пышные торжества и рыцарские турниры. Граф Уржельский, ради спокойствия нового государя и к вящей скорби оставшихся немногочисленных соратников, был заключен в замке Уруэнья, в самом сердце Кастилии, неподалеку от Вальядолида и в сотнях лиг от Каталонии.

Осознав, что его власти ничего не угрожает, монарх проявил великодушие ко всем, кто помог ему получить трон. Графство Уржель исчезло, а огромные владения, прежде входившие в его состав, были проданы или подарены сторонникам Фердинанда. Беренгеру де Бардайши, который уже был награжден за судейство в Каспе пятьюдесятью тысячами золотых флоринов, король даровал земли Альмольды, Осо и Кастельфоллита. Его помощнику Матео Раму – Самитье и Пуч-де-Меркат. Главный егерь Антонио де Кардона получил Олиану. Землями и замками, принадлежавшими графу Уржельскому, он одарил своего писаря, своего конюшего, своего мажордома, секретаря королевы, губернатора Каталонии, камергера, городских судей и многих других чиновников из своего окружения. Были проданы и обширные земли Антонио де Луны, успевшего бежать во Францию. Имущество Мартина Лопеса де Лануса, сторонника Уржельца, было подарено Альваро Гарабито, а имущество Луиса де Сеграни – дону Нуньо де Лагуне. Бернату Эстаньолу, адмиралу и боевому товарищу короля, досталось имущество, конфискованное у Рожера Пуча: дворец на улице Маркет и графство Наварклес.

– И вернется внук хозяином в замок, – воскликнул монарх, объявив о своем решении, – из которого бежал его дед.

Фердинанду была прекрасно известна история Берната и его отца, король знал, как Бернат Эстаньол-старший был вынужден бежать