Вдруг у нее перед глазами появилась пара расшитых золотом и украшенных изумрудно-зелеными камнями туфель, и она услышала мужской голос, который тихо напел окончание ее песни:

— Годы летят как перелетные птицы, письма не доходят, слезы переполнили колодец в ожидании моего государя.

Дуань Ихань на миг оцепенела, а затем медленно подняла глаза.

Она снова увидела его.

Этот мужчина совсем не изменился и выглядел так же, как и пять лет назад: врожденная элегантность и стать, гордая осанка и достойные манеры, необычайно привлекательное лицо. Он совсем не постарел, минувшие годы не оставили ни одного отпечатка на его красивом лице.

Дуань Ихань увидела в его зрачках собственное отражение. Снег и иней этих трудно прожитых лет не оставил и следа от той очаровательной молодой девушки, чья красота была похожа на отражение прекрасного цветка на воде. В ней не было ничего из того, что когда-то побуждало людей вожделеть ее и превозносить на пьедестал для поклонения. Однако, удивительное дело, сейчас в глазах Наньгун Яна она видела глубокое и искреннее чувство.

Он был женат уже много лет. Хотя после того, как до его супруги дошли слухи о его прошлой истории любви, та так и не осмелилась поговорить с ним начистоту, однако не упускала ни единой возможности продемонстрировать свою обиду и раздражение. Мало того, что она все время пыталась его принизить и провоцировала скандалы в доме, так еще и их общий сын оказался непослушным и ни на что не годным глупцом. Стоя сейчас перед Дуань Ихань и видя ее бедственное положение, он почувствовал, что в глубине его сердца родилось чувство вины перед ней и даже немного жалости и сочувствия.

Дуань Ихань опустила взгляд и замолчала. Ее песня оборвалась.

— Мама? — стоящий рядом Мо Жань в недоумении посмотрел на нее.

— Сегодня мама устала, — сказала Дуань Ихань, — давай вернемся домой.

Мо Жань тут же послушно кивнул и с улыбкой ответил:

— Тогда возвращаемся, ты отдохнешь, а я придумаю, чем нам поужинать.

Когда мать и сын собирались вместе уйти, Наньгун Ян попытался окликнуть ее:

— Ты…

Его взгляд снова упал на Мо Жаня. Этот ребенок был очень худым и маленьким, одет в обноски, но у него было красивое личико, да и выглядел он не по годам разумным.

Наньгун Ян вдруг осознал, что это ведь его собственное дитя. Его плоть и кровь.

Он протянул руку и погладил Мо Жаня по голове.

Не зная, кто он такой, Мо Жань, чуть прищурив глаза, позволил этому человеку взлохматить свои темные волосы:

— А?..

Наньгун Ян вспомнил, как когда-то Дуань Ихань с похожим на котенка новорожденным на руках пришла в его дом, чтобы просить его о помощи. Тогда она сказала, что у него все еще нет имени.

— Как тебя зовут? — спросил Наньгун Ян.

— Жань-эр.

— А фамилия?

— У меня нет фамилии.

Наньгун Ян с тоской посмотрел на Дуань Ихань и в неожиданном порыве вдруг сказал:

— Может быть, вам двоим тогда…

Не успел он договорить, как из-за угла появилась группа заклинателей из Духовной школы Жуфэн. Когда они прошли мимо, мимолетное наваждение мгновенно спало с Наньгун Яна. Вздрогнув, он вышел из оцепенения и, вернувшись к реальности, снова посмотрел в глаза Дуань Ихань.

Те глаза, что когда-то, едва встретив его взгляд, начинали лучиться любовью и кокетством, ныне смотрели на него скучающе и безразлично. В этой женщине больше не было ничего от той юной девы из его грез. Несмотря на то, что они вновь встретились после долгих лет разлуки и почти признали друг друга, в ее взгляде был лишь холод и равнодушие.

Она давно уже видела этого мужчину насквозь, поэтому Наньгун Ян почувствовал себя немного униженным и пристыженным. Чтобы скрыть свои эмоции, он великодушно отвязал кошель вместе со всем его драгоценным содержимым и передал в руки Мо Жаня. Снова похлопав мальчика по макушке, он, прочистив горло, сказал:

— Твоя матушка очень хорошо поет. Ее талант достоин этого золота, серебра и драгоценностей.

Однако тонкая рука Дуань Ихань забрала кошель из рук Мо Жаня и, взяв из пухлого кошелька одну медную монету, опустила ее в сколотую миску, которую держал в руках Мо Жань. После этого она спокойно вернула доверху набитый золотом и драгоценностями тяжелый кошель Наньгун Яну.

Дуань Ихань не стала много говорить, а просто скромно и равнодушно поклонилась ему, так же как и любому прохожему, подавшему ей монету, и вежливо поблагодарила:

— Спасибо за вашу доброту, уважаемый господин.

После этих слов она развернулась и ушла.

Когда-то эта женщина была музыкальной богиней округа Сянтань, луной, вокруг которой кружились все прочие звезды. Одна ее песня и один ее танец стоили состояние. Во время ее публичных выступлений улицы города пустели, но она никогда не была самонадеянной гордячкой. Теперь, когда ее яркий наряд поблек и прекрасное лицо увяло, она могла просить милостыню у дороги, но не могла позволить унизить себя.

Именно из-за странного поведения матери в тот день Мо Жань заподозрил неладное. Позднее при помощи намеков и расспросов ему удалось узнать о том, при каких обстоятельствах он появился на свет.

— Мама рассказала тебе об этом, потому что не желает обманывать тебя, но, малыш Жань-эр, запомни хорошенько, ты не должен таить обиду, — сказала ему Дуань Ихань, — и не нужно от него что-то требовать, — с этими словами она нежно ткнула пальцем в лоб Мо Жаня. — Как только Великое Бедствие в Нижнем Царстве отступит, и жителям Линьи будет дозволено покинуть город, мы сразу же вернемся в Сянтань.

Мо Жань чуть помолчал, после чего послушно кивнул:

— Я не буду его ни о чем просить. Мы с мамой вернемся в Сянтань.

Дуань Ихань со смущенной улыбкой сказала:

— Я даже не знаю, узнает ли меня младшая сестра Сюнь теперь, когда я растеряла всю былую красоту.

Мо Жань тут же горячо возразил:

— Мама красивая.

— Да?

— Мама самая красивая.

Улыбка осветила лицо Дуань Ихань, вернув ее лицу ту несравненную прелесть, что прославила ее, как одну из самых красивых женщин своего времени.

— С таким медовым ртом ты с легкостью заговоришь зубы любой, кто в будущем согласится выйти за тебя замуж, — передразнила она его.

Мо Жань, немного смутившись, поднялся с места и поджал губы, но уже через несколько