сердцах наших так, как в темную ночь горели тысячи наших домов».

14. IX дума обсуждала последние заявления о. Илиодора. Узнав об этом, он ответил им на страницах «Царицынского вестника» открытым письмом с дерзким рефреном: «Неприлично, детки, неприлично!». И, памятуя о недавнем решении суда по его делу с тремя гласными, пригрозил клеветникам увидеться в камере судьи 1-го участка. «Тюрьму ремонтируют. В серый цвет красят ее. Значит, готовятся встречать почетных гостей. Один гость уже есть».

Сам он тоже взялся собирать пожертвования для пострадавших, о чем напечатал в газетах воззвание. Собрал 5 тыс. руб., и еще 3 тыс. руб. прислал преосв. Гермоген. Одно пожертвование было особенно трогательным — 50 коп. от мальчика, получившего эту сумму в подарок на именины.

За списком погорельцев о. Илиодор обратился к городскому голове Кленову. Это был опрометчивый шаг. Дело в том, что еще недавно иеромонах прошелся по Кленову в проповеди 8.VIII, укоряя его за сделанные им от имени Царицына займы. Со своим обычным прямодушием священник рассказал, что «Кленов, вместо того, чтобы отказаться от займа, поехал хлопотать о займе и в Петербург, и за границу, причем Дума на поездку ему ассигновала 1400 р., тогда как было совершенно достаточно 400 руб. Спрашивается — куда же девались 1000 р.?».

Неудивительно, что после этой речи Кленов ответил на просьбу о. Илиодора отказом, чем наказал не священника, а погорельцев. На это о. Илиодор отозвался в проповеди 3.X следующей убийственной характеристикой: «О, бедная голова! И что в ней есть? Там, в этой голове, нет мозгов, а сидят бесы и препятствуют благотворить погорельцам. Но еще беднее царицынские жители, с такой головой вы добра не увидите».

Свой сбор о. Илиодор продолжил на миссионерском съезде в Саратове.

Раздачу собранных пожертвований о. Илиодор назначил на Покров. Кроме денег священник решил раздать от монастыря еще 3 тыс. освященных хлебов. Верный себе, о. Илиодор и тут устроил зрелище. Деньги были разложены по конвертам в разном количестве — от 10 до 25 руб. Считая, что невозможно узнать, кто нуждается больше, а кто меньше, о. Илиодор затеял лотерею: каждый погорелец должен был наудачу тянуть из сундучка конверт.

На это торжество собралось 10 тыс. чел. После молебна о. Илиодор провел свою лотерею, причем собственноручно проверял каждого погорельца по списку и что-то записывал.

«Радость погорельцев, которым попадался пакет в 15 и более рублей, была неописуема, — докладывал Пучковский. — Некоторые бросались на землю и целовали ее. Благодарили также и те, которым доставалось только по 10 рублей».

Неудивительно, что это театральное мероприятие, как и предыдущее, увековечил кинематографист Парфияно.

10. X раздача повторилась. Погорельцы получили еще 4 тыс. руб.

Еще при сборе пожертвований о. Илиодор заметил, что это доброе дело совершенно игнорируется интеллигенцией, и пригрозил по окончании сбора назвать их «шантрапой и ложнообразованной ордой». Теперь священник осуществил свою угрозу в тексте благодарственной телеграммы, адресованной жертвователям. Но на сей раз о. Илиодор, утомленный долгой раздачей, не стал тратить время на предварительное оглашение текста телеграммы, а прямо выдал уполномоченным от погорельцев чистый лист бумаги и предложил подписываться, причем некоторые фамилии записал сам. 3.X этот список появился в «Колоколе» под чисто илиодоровским текстом с нападками на благотворительный комитет, интеллигентов и заодно местных богачей, которые, хоть и жертвовали, но другой рукой сбавляли рабочим заработную плату.

Когда прием, использованный о. Илиодором, открылся, то благотворительный комитет под председательством все того же Максимова (19.X) обвинил священника в подлоге. Оскорбленный иеромонах в ближайшей проповеди пригрозил клеветникам Божьей карой, причем будто бы повернулся к алтарю и произнес следующую молитву: «Господи! Накажи царицынских клеветников, безбожников, излей на них праведный гнев Свой», а затем сказал народу, что «Господь накажет их: одного — скверными детьми, другого тем, что отнимет детей, третьего — расстройством дел». Позже (31.X) о. Илиодор пристыдил погорельцев, что они раскрыли комитету правду, и просил не подписывать опровержение телеграммы.

При следующей отправке телеграммы от имени народа о. Илиодор шутя заметил: «Опять белый лист! Как бы опять не попасться! Надо бы принести черный лист!».

Синод ждет

Министерство внутренних дел не переставало бомбардировать обер-прокурора сообщениями о новых скандальных проповедях о. Илиодора. Однако с осени Синод сменил тактику. Если раньше каждое гневное письмо от Столыпина или его помощников препровождалось преосв. Гермогену, то теперь было решено дождаться от него рапортов по старым делам и затем на их основе провести над иеромонахом заочное судилище, в предвкушении которого все министерские отношения касательно о. Илиодора принимались Синодом к сведению (6.X о проповедях 4, 11.VII и 8.VIII, а также о пристрастном отношении духовных следователей к расследованию жалобы Царицынской думы, 28.X (о проповедях 29.VIII, 5, 12, 14.IX), 24.XI (о проповедях 3 и 6.X)), порой с угрожающим комментарием: «иметь в виду при обсуждении имеющейся в Синоде переписки об иером. Илиодоре». Ничего хорошего для бедного священника такая тактика священноначалия не предвещала.

Он, однако, получил отсрочку ввиду промедления преосв. Гермогена, который из всей горы синодальных запросов по илиодоровским проповедям пока ответил лишь на один, по поводу жалобы Царицынской думы (рапорт 13.IX). За преосвященным оставалось еще 6 указов Синода о 9 проповедях о. Илиодора, начиная со злополучной проповеди о театральных зрелищах, а также следствие по жалобе Максимовой. Если это следствие, по крайней мере, было назначено и работало, то старые указы еп. Гермоген как будто игнорировал.

В свою очередь, и Синод откладывал рассмотрение единственного полученного рапорта, ожидая остальные. Дело затягивалось.

2. X по докладу канцелярии Синод распорядился напомнить преосв. Гермогену о рапорте по жалобе Максимовой, на что владыка 14.X ответил, что дело задержалось ввиду долгих розысков жалобщицы, находившейся в Одессе, и ряда упущений, обнаруженных консисторией в следственном производстве.

9. XI Синод вспомнил и о 6 старых указах, причем предписал преосв. Гермогену дать по ним ответы в 7-дневный срок. Для пущей скорости затребовать эти сведения не указом, а телеграммой, отправленной митр. Антонием в тот же день.

В ответ еп. Гермоген телеграфировал 11.XI следующее:

«Указы Святейшего Синода по делу проповедей иеромонаха Илиодора своевременно были препровождены разным священникам города Царицына для производства дознания. Донесений от них ко мне еще не поступало. О немедленном доставлении нужных сведений мною телеграфом дано знать священникам Царицына Благовидову и Ушакову. Сегодня с Седмиезерной иконой Божьей Матери выезжаю [в] Царицын, где немедленно истребую нужные сведения для представления Святейшему Синоду. Доклад по делу Максимовой высылается».

Одновременно еп. Гермоген отослал Синоду рапорт от 10.XI с полным делопроизводством по жалобе Максимовой, из которого следовало, что расследование будет продолжено.

Возвращаясь из поездки в Сибирь, 18.IX Столыпин проехал через Саратов, где, между прочим, виделся с преосв. Гермогеном. Встреча былых друзей могла бы исправить положение. Владыка «обещал» Столыпину «объяснить причины натянутых отношений»