да и то не все. <…> Диктатура Политбюро – это доведение бюрократического принципа до фатальных масштабов, потому что подчиняющийся ему партийный аппарат – это церковная иерархия и супергосударство в одном лице. Вся структура является квазитеократической. Ведь суть политического насилия <…> – это духовное насилие с постоянной тенденцией к инквизиции, так что партия уже сама по себе является настоящей политической полицией». Острая и проницательная критика правления СЕПГ у Баро была связана с набросками нового общественного строя в духе идеалистического социализма – с «объединением коммун в национальное общество; объединением наций в умиротворенный сотрудничающий мир». Книга заканчивается словами: «Коммунизм не только необходим, но и возможен»[37].

Произведение Рудольфа Баро было восстанием утопистов против того, что Хонеккер называл «реальным» социализмом. Поэтому, с одной стороны, это было смелое заявление протеста против диктатуры бюрократического государственного аппарата. С другой стороны, политически книга не выходила за пределы внутренних споров между социалистическими теоретиками, шедших на протяжении почти ста лет во все новых и новых вариациях. Баро был арестован сразу после появления книги и приговорен к восьми годам тюрьмы. Через год он был «выкуплен» ФРГ и смог уехать на Запад. Там он сначала присоединился к партии «Зеленых», а затем потерялся в дебрях спиритуализма.

Среди критиков режима слева был и Вольф Бирман, enfant terrible ГДР с начала 1960‑х годов, который своими песнями регулярно выводил власти из себя и потому сталкивался с постоянно усиливающимися препятствиями в жизни и репрессиями. Однако его огромная популярность и слава на Востоке и Западе не позволяли режиму просто посадить его в тюрьму. Поэтому, хотя Бирману было запрещено выступать и публиковаться, режим смирился с тем, что его берлинская квартира стала не только студией звукозаписи для пластинок, выходивших тогда на Западе, но и местом встреч подчеркнуто левых оппозиционеров в ГДР. Бирман продолжал считать себя коммунистом. Его песни против переворота в Чили или войны во Вьетнаме и критика условий в Западной Германии вскоре сделали его столь же популярным среди западных левых, как и в ГДР, где его непочтительные тексты, направленные против режима СЕПГ, находили большой отклик среди интеллектуалов и даже поддержку части культурной элиты. В 1965 году, в одном из своих самых известных стихотворений, он объединил критику ложного социализма, представляемого СЕПГ с призывом строить правильный социализм:

Многие позаботятся о том,

чтобы социализм победил

сегодня! Сегодня, а не завтра!

Свобода никогда не приходит преждевременно,

И лучшее средство против

Социализма (я говорю это вслух) —

Это чтобы вы СТРОИЛИ социализм!!!!

Строили! (строили).

Но год спустя он же написал:

И скажите мне: что толку

От всех этих бюрократов?

Они с усердием и умением катают

По загривкам людей

Великое колесо мировой истории —

Меня уже тошнит от них![38]

В ноябре 1976 года Бирман получил разрешение выехать на гастроли в ФРГ, а сразу после его первого концерта в Кёльне правительство ГДР лишило его гражданства и отказало ему в праве въезда в страну. На фоне осторожных шагов в направлении либерализации в культурной политике и усиленных попыток руководства СЕПГ придать своему государству более благоприятный имидж за рубежом, этот эффектный шаг был поразительным. Но еще более поразительной была реакция в ГДР. Ряд известных писателей, включая Кристу Вольф, Фолькера Брауна, Стефана Фирмлина, Стефана Гейма, Хайнера Мюллера, Рольфа Шнайдера и Юрека Беккера, опубликовали заявление, в котором говорилось: «Сам Бирман никогда, даже в Кёльне, не оставлял сомнений в том, за какое из двух германских государств он выступает, несмотря на всю свою критику. Мы протестуем против его высылки и просим пересмотреть принятые меры»[39]. Это заявление также было написано в стиле принципиальной лояльности социалистическому государству, но тем не менее оно стало сенсацией, поскольку такого публичного протеста против мер руководства СЕПГ в ГДР еще не было. Это вызвало огромный резонанс, к письму быстро присоединилось множество других деятелей искусств, и поток заявлений о солидарности дошел до властей. Политбюро не ожидало такой волны протеста и поначалу не знало, как поступить. Против знаменитостей из числа подписавшихся не было предпринято никаких действий, но тех, кто не был широко известен, арестовали и осудили.

Фактическая или предполагаемая фаза культурной либерализации была, таким образом, однозначно завершена. Художники и писатели, которые верили, что свобода в ГДР будет расширяться и в будущем, хотя и медленно, увидели себя обманутыми и с тех пор отвернулись от режима. Если этот иногда патетически упоминаемый «союз между духом и политикой» и существовал когда-либо в ГДР, то теперь он был расторгнут. Более сотни писателей и художников покинули ГДР вскоре после этого или в последующие годы, и их даже поддержал в этом государственный аппарат, который считал, что таким образом он сможет избавиться от мятежных элементов и восстановить спокойствие в стране.

Бирман тем временем был встречен с энтузиазмом большинством СМИ на Западе – хотя и не всеми. «Вольф Бирман – изгнан из своего восточногерманского рая», – написала газета «Бильд» после его выступления по телевидению в Кёльне. «Бедный Бирман? Канал „Вестдойчер Рундфунк“ заплатил ему 10 тысяч марок за одну телепередачу. Хорошо быть Бирманом. Хорошо быть коммунистом. И плевать на демократию в ФРГ. Бедный Бирман? Бедная Германия»[40].

В то время как критически настроенные писатели и художники должны были уехать, тем гражданам ГДР, которые хотели покинуть страну любой ценой, отказывали в разрешении на выезд. Однако это явно противоречило положениям Заключительного акта СБСЕ 1975 года и Гражданского пакта ООН о гражданских и политических правах, который вступил в силу весной 1976 года. Заключительный акт СБСЕ был опубликован в газетах стран Восточного блока, и если в ЧССР, например, это послужило отправной точкой для появления оппозиционных политических групп, таких как «Хартия 77», то в ГДР результатом стало увеличение числа заявлений на выезд из страны. Это вновь сделало очевидной разницу между ГДР и другими странами СЭВ. В то время как растущее недовольство и возмущение в других социалистических странах проявлялось в усилении внутренней напряженности, в ГДР оно вело к росту эмиграции в другую Германию. В период с 1977 по 1982 год около 70 тысяч граждан подали заявления о выходе из гражданства ГДР, и ежегодно от трех до четырех тысяч из них получали положительное решение. «Отъезжанты» (Ausreiser), как их вскоре стали называть, представляли особую проблему для властей, поскольку, с одной стороны, они ссылались