Они ждали меня у ступенек трапа – дюжина мужчин с лицами, иссеченными суровыми ветрами пустыни; еще человек сорок со штурмовыми винтовками наперевес дежурили рядом с вереницей роскошных «кадиллаков».

Лидер делегации, один из тех, кто имел в платках золотые нити, выйдя вперед, потряс мою руку и представился директором Аль-Мабахит Аль-Амма – саудовской тайной полиции. Я внимательно рассмотрел этого человека: около сорока, рукопожатие слабое, глаза с нависающими веками. Он обладал харизмой ангела смерти.

Указав на остальную часть группы, директор охранки объяснил:

– Это старшие офицеры моей организации. Мы прилетели из Эр-Рияда пару часов назад.

«Боинг-747» без опознавательных знаков стоял на соседней взлетно-посадочной полосе. По-видимому, им нужен был лайнер такого размера, чтобы транспортировать целый парк бронированных внедорожников.

Улыбнувшись, я поднял руку, приветствуя всю команду. Хотел было спросить, почему среди них нет ни одной женщины, но решил, что это может задать неверный тон нашей встрече. Вместо этого поблагодарил директора за помощь. И добавил:

– Я разговаривал с Шептуном – то есть с Дэйвом Маккинли, – когда уезжал из Турции. Полагаю, он сразу же перезвонил вам?

Директор посмотрел на меня как на сумасшедшего:

– Я знать не знаю никакого Шептуна. Президент Гросвенор лично звонил его королевскому величеству.

Теперь я уже не удивлялся, что в нашем распоряжении оказались «Боинг-747» и небольшая армия.

Однажды, много лет назад, мне уже довелось побывать в Саудовской Аравии, и я хорошо помнил, что правильные манеры имеют здесь решающее значение.

– Для меня, как сотрудника американских служб правопорядка, большая честь работать вместе со знаменитой Аль-Мабахит Аль-Амма, – солгал я, стараясь перекричать завывания ветра. – Все мы в нашей организации, как и во всем разведывательном сообществе, чрезвычайно уважаем вашу службу. – Это были те самые парни, которых Картер назвал «мусором в человеческом обличье». – Как вы, наверное, знаете, мы близки к тому, чтобы установить личность человека, который пытается купить ядерный заряд для «грязной» бомбы. Я уверен, что с вошедшими в легенду прозорливостью, умением и знаниями сотрудников Аль-Мабахит Аль-Амма мы сумеем успешно выполнить эту миссию.

Моя речь им явно понравилась. Все улыбались, одобрительно кивали, подходили ко мне, чтобы поцеловать в щечку и представиться. Когда с формальностями было покончено, мы направились к «кадиллакам» и быстро выехали из аэропорта туда, где вдали горели яркие огни.

Я бывал в Джидде во время предыдущего своего визита в Саудовскую Аравию, поэтому знал город достаточно хорошо. И могу кое-что посоветовать тем, кто хочет совершить самоубийство, но не находит в себе мужества сделать это: проведите два дня в Джидде – этого вам вполне хватит, чтобы решиться осуществить задуманное.

Здесь нет кинотеатров, концертных площадок, баров или кафе, где могли бы встречаться юноши и девушки. Вечером тут почти совершенно нечем заняться. Мы двигались по магистрали, которая была практически безлюдна. Однако это вовсе не помешало ехавшим впереди с бешеной скоростью парням включить мигалки и ревущие сирены. Ландшафт кругом был плоским и безликим.

Остановились мы, лишь достигнув Корниша, где повернули направо. Через окно я видел главную мечеть города с огромной автостоянкой перед ней. Я слышал, что когда-то это место использовалось для гораздо более мрачных целей. Проехав мимо Министерства иностранных дел, мы свернули на боковую улочку и остановились у КПП службы безопасности, охраняемого вооруженными людьми, похожими на персонал тюрьмы строгого режима. Возможно, так оно и было: Аль-Мабахит Аль-Амма – единственная в мире тайная полиция, имеющая собственную систему тюрем. Не нужно копать слишком глубоко, чтобы обнаружить: узников здесь пытают.

Мы въехали на подземную парковку мрачного здания. Сев в лифт, поднялись в огромный конференц-зал, оборудованный рабочими местами с компьютерами, экранами для проекторов, аппаратурой для видеоконференций и кабинками с прозрачными стенами, заполненными жесткими дисками и серверами.

– Добро пожаловать на командный пункт, – сказал директор.

Здесь было человек сто, судя по их виду – спецагентов и аналитиков. Когда мы вошли, все встали со своих мест у рабочих столов. Их начальник по-арабски представил меня присутствующим, а потом предложил:

– Скажите им то, что считаете нужным.

Я объяснил, что мы ищем человека тридцати с лишним лет по фамилии аль-Нассури.

– Помимо этого, мы ничего о нем не знаем, кроме того, что у него есть сестра, родившаяся здесь, в Джидде.

Назвав ее имя – Лейла – и дату рождения, я сказал, что, по нашим данным, она вместе с семьей переехала в Бахрейн. Директор разведки кивнул и, дав своим агентам ряд инструкций по-арабски, предоставил им возможность дальше действовать самостоятельно.

Он усадил меня в кресло рядом со своим собственным на центральном пульте, и я стал свидетелем уникального зрелища. Мне, конечно, приходилось об этом читать, но никогда прежде я не наблюдал механизм тоталитарного государства в действии. Ужасное зрелище для человека, который ценит свободу и личную неприкосновенность.

Агенты дали соответствующим службам команду: искать паспорта, свидетельства о рождении, справки о госпитализации, заявления на выдачу виз, архивные списки членов общин каждой мечети, перечни учащихся школ, зачетные ведомости, медицинские карты, записи Службы регистрации транспортных средств – короче говоря, приказали поднять абсолютно всю документацию, касающуюся чуть ли не каждого общественного туалета в королевстве.

Была поставлена задача выявить членов семьи разыскиваемого, и теперь информация по всем, кто имел фамилию аль-Нассури, поступала к нам непрерывным потоком. Все документы были на арабском, поэтому я не имел никакой возможности следить за ходом дела, лишь благоговейно взирал, как вращались проверяемые жесткие диски, как сотрудники исчезали в недрах здания и вновь появлялись, нагруженные папками с документами, как целая команда сидящих на центральном пульте мужчин вносила данные в компьютеры, постоянно обновляя резюме для отчета руководству.

Эти спецагенты и аналитики даже ели прямо на рабочих местах, делая паузы только для того, чтобы отхлебнуть кофе из чашки или выкрикнуть команду. Через три часа, когда все помещение было завалено распечатками непрерывно выползающих из принтеров документов, один из старших офицеров вернулся из архива с тонкой папкой, перевязанной красной ленточкой. Он вежливо обратился к своему боссу на арабском. Я не понял смысла сказанного, но все тут же прекратили работу, повернувшись к директору.

Взяв папку, тот взглянул на нее из-под нависающих век, затребовал обновленную версию резюме и обратился ко мне:

– Теперь у нас есть все необходимое, мистер Уилсон. Признаться, я в замешательстве: боюсь, что произошла серьезная ошибка.

– О чем вы говорите? – спросил я, пытаясь обуздать внезапный страх и сохранить спокойствие.